Тайны Тарунинских высот - [13]

— Сейчас повар идет в канцелярию — выписывать продукты. Канцелярия правее. Там он пробудет минут пятнадцать. После пойдет на склад — получать продукты. Склад у них в левой землянке, на том скате.

Буранов слушал обстоятельного солдата с истинным наслаждением. Сам Рентгенов не выследил бы все лучше! Очень скоро полковник убедился, что солдат не сочиняет: все было так, как он говорил. Действительно, через четверть часа повар снова появился в поле зрения Буранова. Потом полковник видел, как он шел с мешком на спине, очевидно, уже со склада. «Нестроевой чин» двигался не спеша, спокойно. Он не подозревал, что на него смотрят русские, которым известна вся его «циркуляция»!

Буранов сразу понял, в чем тут дело. Гитлеровцы считали свое расположение на этой высотке недоступным наблюдению с нашей стороны. Так оно и было до тех пор, пока их прикрывал тот самый бугорок, на котором находился сейчас Буранов. Когда наши захватили бугорок, положение значительно изменилось, а гитлеровцы этого не учли. И попрежнему считали себя невидимыми!

Буранов продолжал наблюдать. Теперь никакая сила не оттащила бы его отсюда, он не обратил бы внимания ни на какой обстрел: то, что он видел, было для него слишком интересно. И чем дальше, тем интересней.

Мелькавший на дальнем плане повар был малозначительным явлением по сравнению с тем, что увидел Буранов на переднем плане высотки, на опушке покрывавшего ее леса.

Вдоль нее шли два солдата с термосами на спине. Должно быть, получив пищу на кухне, они разносили ее гарнизону. Шли эти солдаты по траншее, которая местами была мелковата: их головы то появлялись, то скрывались. Время от времени солдаты совсем исчезали минут на пять, а потом появлялись в том же самом месте.

Это было чрезвычайно ценное наблюдение: разносчики пищи показали направление траншеи на лесистой высотке — она располагалась почти перпендикулярно к основной линии фронта, проходящей вдоль главной Тарунинской высоты. Это могло означать только одно: здесь противник оборудовал позицию, с которой может вести фланговый огонь по подступам к главной высоте, — стрелковую траншею с большим количеством пулеметных гнезд.

Там, где останавливались и исчезали на несколько минут разносчики пищи, очевидно, были огневые точки, может быть, пулеметные дзоты.

Теперь Буранов по-новому представил себе картину наших неудачных штурмов.

Позиция на лесистой высотке ничем не выдавала себя. Лес так хорошо маскировал ее, что даже аэрофотосъемкой она не была обнаружена. Позиция упорно молчала в начале боя. Она молчала во время нашей артиллерийской подготовки, и даже при начале нашей атаки с нее не делалось ни одного выстрела. И это вводило в заблуждение разведку. Артиллерия, перепахивавшая всю главную высоту — и передний скат ее и самое плато, — мало била по левофланговой высотке. Разведанных целей на ней не значилось, там предполагался только заслон, да и не очень сильный, так как впереди было непроходимое болото.

Что же получалось? Гитлеровцы впускали наши цепи на склон главной высоты, позволяли им приблизиться к своим траншеям и тут внезапно обрушивали на них мощный фланговый огонь пулеметов и винтовок (может быть, снайперских). Шквал свинца, направленный вдоль цепей, сметал атакующих. Наклон плато в сторону левого фланга способствовал эффективности обстрела.

«А ведь все это просто! — размышлял Буранов. — Не ахти какая хитрость. Почему же командиры Василенко не разгадали ее? Конечно, мысль о фланговом огне у них тоже возникала, но они отбросили ее. После боя, если не в ходе его, имеющиеся в ротах специальные наблюдатели должны были бы доложить, что слева противник вел сильный фланговый огонь. Почему они не доложили? Может, просто не вернулись с поля боя? А с наблюдательных пунктов в нашем расположении ничего такого не было видно. Так вот и получилось: искусная маскировка, а главное выдержка противника сделали свое дело. В анализе боя был допущен пробел, ошибка. И при втором штурме артиллерия обстреливала лесистую высотку совершенно недостаточно, да и не тогда, когда нужно. Гитлеровской ловушке удалось сработать два раза!.. Ну, а в третий раз не выйдет. Номер не пройдет. Я ее уничтожу».

Буранов дождался возвращения солдат с термосами и, следя за появлением их голов, проверил и уточнил свой набросок фланкирующей траншеи. Оставаться дольше на батальонном НП было незачем, да и некогда: у командующего артиллерией немало дел. Прощаясь с солдатом, Буранов спросил его фамилию.

— Рядовой Никитин первой роты, товарищ полковник! — доложил солдат.

— Молодец ты, Никитин! Отлично все высмотрел.

— Обыкновенное дело, — отвечал солдат. — Натуральная циркуляция противника в лесисто-болотистой местности.

Замысловатый солдат очень понравился Буранову, потом полковник не раз вспоминал его.

Своей вылазкой Буранов был доволен: предположения его подтверждались. Но он прекрасно понимал, что это только одна из тайн Тарунинских высот, загадочным оставалось еще многое. Когда его артиллерия встанет на рубеж, дело пойдет успешнее: артиллерийские разведчики — солдаты и офицеры — помогут разгадать все вражеские секреты. На бугорке будет оборудован специальный передовой наблюдательный пункт. Лучшие разведчики поведут отсюда непрерывное наблюдение за лесистой высоткой.