Тайны Стены Плача - [80]

Среди этих нищих бомжей, пытавшихся сделать Стену Плача своим домом, долгое время обретался и высокий, подтянутый мужчина с длиной бородой и пейсами, казалось, сошедший с какой-то иллюстрации к Библии – именно так обычно художники представляют себе еврейских пророков. Его глаза светились не только острым умом, но и тем особым светом духовности, который обычно отличает больших знатоков Торы.

Когда полицейские потребовали, чтобы он оставил Стену и нашел себе другое место для ночлега, этот мужчина только покачал головой.

– Я не могу этого сделать, – сказал он, – так как я дал обет жить на подаяние у Стены Плача до тех пор, пока Бог не пошлет мне знак, что Он простил меня.

– И что это должен быть за знак? – заинтересовался полицейский.

– О, для того, чтобы понять это, нужно рассказать всю историю моей жизни, – усмехнулся мужчина. – Как вы, наверное, догадались по акценту, я родом из Соединенных Штатов. Родился я в обычной еврейской семье – не то чтобы очень богатой, но достаточно зажиточной. После того, как я окончил школу, я поступил в Гарвардский университет, и там познакомился с моей будущей женой. Она не была еврейкой, но для меня тогда это не имело никакого значения. Однако неожиданно выяснилось, что родителей мой выбор привел в ужас. Отец заперся со мной в своем кабинете и долго говорил о том, что, вступая в брак с нееврейкой, я отрекаюсь от своей семьи и своего народа, и он мне этого никогда не простит. “Я бы согласился еще подумать, если бы твоя девушка прошла гиюр[55], – сказал отец. – В конце концов, прабабкой царя Давида была моавитянка Рут[56]. Но если ты женишься на нееврейке, то знай, что я тебе больше не отец и ты никогда не переступишь порог нашего дома!”.

Признаюсь, этот разговор поверг меня в недоумение. Я никогда не думал, что отец придерживается столь крайних националистических взглядов, он мне всегда казался либеральным, свободно мыслящим, лишенным предрассудков человеком. И вдруг – такая средневековая дикость! Но и моя мать, как выяснилось, придерживалась тех же взглядов. “Отец прав – ты лишил нас еврейских внуков. Эта женщина не должна переступить порог нашего дома, – сказала она. – Но знай, что я все равно буду любить тебя!”.

Однако эта позиция родителей отнюдь не побудила меня отказаться от моих планов. Я любил свою будущую жену, и мне было все равно, еврейка она или нет. Предлагать ей пройти гиюр, было бессмысленно и нечестно – ведь она была убежденной атеисткой и не требовала, чтобы я крестился.

Словом, вскоре мы отпраздновали свадьбу. Родители на нее не пришли, но я надеялся, что с годами они смягчатся, и все образуется. Увы, они остались при своем мнении, и я полностью прекратил с ними всякие отношения.

Шли годы. Мы с женой оба сделали успешную карьеру, вместе растили наших троих детей, воспитывая их на тех общечеловеческих ценностях, на которых стоит Америка.

Но после десяти лет нашего брака жена вдруг стала членом одной христианской секты. Я попытался вырвать ее оттуда, но все было бесполезно – вместо этого я вместе с детьми тоже стал ходить на собрания секты. И вот, сидя на этих собраниях, я неожиданно ощутил тоску по своему потерянному еврейству, хотя всегда довольно смутно представлял себе, что такое иудаизм. И настал день, когда вместо того, чтобы прийти на очередное собрание секты, я направился в синагогу на урок Торы.

То, что мне открылось на этом уроке, потрясло меня – я вдруг получил ответы на многие мучившие меня вопросы. С этого дня я стал посещать уроки Торы регулярно, чем дальше, тем больше ими увлекался, и с каждым днем все больше понимал, насколько были правы мои родители, когда говорили, что я вступил в запретный для еврея брак. Но я слишком любил жену и детей, чтобы вот так, одним махом разрушить семью. Я попытался спасти нашу любовь, и предложил жене пройти гиюр, но она наотрез отказалась. После этого мы развелись. Я снял отдельную квартиру, продолжил работать на прежнем месте и все свободное время теперь отдавал изучению Торы. Я уже неплохо выучил иврит, знал не только Пятикнижие, но и всю Библию и теперь усиленно изучал Талмуд. Я отрастил бороду и пейсы. И с каждым днем мне все больше и больше открывалась глубина моего падения: вступив брак с нееврейкой, я действительно лишил себя еврейских потомков, разорвал связь нашей семьи с нашим народом.

Тогда-то я и дал себе слово, что отправлюсь в Иерусалим и буду жить на подаяние у Стены Плача до тех пор, пока Бог не пошлет мне знак, что я прощен Им.

– Так в чем же должен заключаться знак? – спросил его полицейский.

– Если хотя бы один из моих сыновей примет гиюр и станет евреем, это и будет знаком того, что я прощен. Я не поддерживаю связи с моей семьей, но уверен, что если это произойдет, сын непременно приедет в Иерусалим, к Стене Плача, и здесь мы с ним встретимся.

– Теперь я понимаю, – сказал полицейский. – Но извините, вы не можете ночевать у Стены Плача – это запрещено.

– Хорошо, – ответил этот мужчина. – Но позвольте мне хотя бы находиться здесь ежедневно с шести утра до полуночи…

Так в течение нескольких лет этот странный нищий проводил целые дни у Стены Плача. Он никогда ни к кому не обращался с просьбой подать ему деньги – просто стоял с протянутой рукой. Как выяснилось, уже потом, на самом деле он не нуждался в деньгах – родители оставили ему приличное наследство, кроме того, и на его личном банковском счету была скопившаяся за годы работы очень солидная сумма.