Тайны Стены Плача - [47]

– А где находится Стена Плача? – осведомился тот.

– Ну, это западная стена.

– С какой стороны западная?

И они отправились искать Стену Плача. Плутая по узким улочкам, офицеры наткнулись на перепуганного арабского старика.

– Где стена евреев? – с места в карьер выпалил Замуш.

Старик его прекрасно понял и вывел солдат к узкому проходу, отделявшему западную стену Храмовой горы от лачуг мусульманского квартала.

– Ха-Котель! – закричал Замуш.

Несколько минут стоял он в оцепении перд святыней, а потом ринулся наверх, на Храмовую гору, искать место под Западной стеной, чтобы возрузить вместе с подполковником Моше Пелесом флаг Государства Израиль. Долго Замуш не мог прийти в себя от осозаниня, что он оказался первым со времен восстания Бар-Кохбы (135 г. н. э.) еврейским солдатом, прикоснувшимся к Западной Стене. Тем временем два офицера взобрались с бронетраспортера на позолоченный купол мусульманской святыни и водрузили израильский флаг на его вершине. А к Гуру приблизились под белым флагом мэр иорданского Иерусалима Рухи Эль-Хатиб и городской кади шейх Саид Сабри и сдали город…”[39]

В это время к Стена Плача уже бежали десятки изралиьских солдат, спеша прикоснуться к ней, прижаться лицом к ее камням. Многие не скрывали слез. Самые юные стояли у Стены в явной растерянности: все происходящее казалось им какой-то фантасмагорией, происходящей на границе между сном и реальностью. Эти юноши родились либо незадолго до провозглашения Государства Израиль, либо уже после этого, и для них Стена Плача была только легендой, символом, который нарисован на обложке учебника истории или книги Псалмов – и вдруг оказывается, что этот символ реально существует, что его можно потрогать руками…

Существуют десятки воспоминаний участников штурма Старого города, но все они сходятся в одном: передать те чувства, которые они испытали, подойдя к Стене Плача, невозможно. Восторг, гордость, боль, религиозный трепет – все смешалось в их душах, и потому у всех слегка кружилась голова, словно от легкого опьянения.

Вскоре у Стены Плача появился главный армейский раввин Шломо Горен[40]. С трудом удерживаясь, чтобы не разрыдаться, он достал из бархатного мешочка шофар, и протяжные звуки витого бараньего рога огласили пространство.

Впервые за два последних тысячелетия еврей трубил в шофар у Стены, не опасаясь ничьих запретов, трубил так же, как когда-то трубили его предки в знак победы, вознося за нее благодарность Богу. Эти звуки пронзали “завесы” миров, подымаясь все выше и выше, к самому Престолу Всевышнего, заставляя умолкнуть всех обвинителей еврейского народа и свидетельствуя, что, несмотря ни на что, этот народ сохранил Ему свою верность.

Закончив трубить, рав Горен погрузился в молитву, к которой присоединились десятки солдат и офицеров. В этот самый момент у Стены и появился Мота Гур. Комбриг спускался с Храмовой горы, не спеша, с усталым выражением человека, выполнившего свой долг и знающего, что он его выполнил. При виде командира, сидевшие у Стены солдаты начали было вставать, но Гур жестом остановил их. Закурив сигарету, он сел рядом с ними и блаженно откинул спину на Стену – только сейчас он почувствовал, что действительно устал за эти два дня, и ему нужно отдохнуть.

А к Стене Плача все шли и шли люди – слухи о том, что Старый город взят израильской армией и раввин Шломо Горен уже ведет первую молитву у Стены, в мгновение ока разнеслись не только по всему Иерусалиму, но и по всему Израилю. Когда к Стене прибыли начальник генштаба Ицхак Рабин, командующий Центральным военным округом Узи Наркис и министр обороны Моше Даян, у Стены было уже не протолкнуться. Прозвучала команда “Смирно! Равнение на знамя!” и неожиданно для самих себя солдаты запели “Ха-Тикву» – национальный гимн Израиля. И опять почти у всех собравшихся на этом месте людей вдруг почему-то заслезились глаза.

Не успел отзвучать гимн, как рав Горен объявил о чтении “Изкора” – поминальной молитвы в честь всех воинов ЦАХАЛа, павших за освобождение Храмовой горы, Иерусалима и Земли Израиля.

“Эль мале рахамим…” – “Господь, полный милосердия…” – начал нараспев раввин и остановился – слезы душили ему горло. Наконец, собравшись, он продолжил молитву.

Затем как-то незаметно пришло время минхи – послеполуденной молитвы, и рав Горен решил поручить ее раввину Штиглицу, который, будучи бойцом бригады Гура, участвовал в штурме Старого города.

Штиглиц начал “минху” с “Тахануна” – молитвы утешения скорбящих.

– Что ты делаешь?! – выкрикнул рав Горен. – Не “Таханун” надо читать, а “Аллель”! Читай “Алель!” Славь Его за ту милость, которую Он оказал нам!

– У меня только что погибли друзья, рабби! Я не могу читать “Аллель”, – ответил Штиглиц.

– Тогда отойди, я буду читать “Аллель”! – приказал рав Горен, но Штиглиц только отрицательно помотал головой и оперся на камни Стены, словно ища у них поддержки.

Два раввина одновременно вели эту молитву.

“И сказал Давид Гаду: “Тяжко мне очень! Так лучше пасть от руки Господа, ибо велико милосердие Его, но во власть руки человеческой не попасть…” – читал рав Штиглиц.

“Алиллуя! Восхвалите Бога, восхвалите Бога рабы Господа!..”