Тайны Старого и Нового света. Заговоры. Интриги. Мистификации - [157]

Появилось и немало ценных исследований, восстанавливающих действительную картину событий. Откуда получал Эстергази сведения, передававшиеся Шварцкоппену? Одни историки считают эти сведения маловажными, подслушанными в одном из тех мест, где радушно принимали майора. Другие это отрицают. А. Гийемен в книге «Тайна Эстергази» полагает, что майор получал информацию от генерала Сосье, любовница которого была немецкой шпионкой или женой немецкого шпиона Вейля. Шварцкоппен утверждал, что никогда не видел «бордеро». Полковника и не было с 24 сентября по 9 октября 1894 года в Париже, когда мадам Бастиан украла этот документ. Действительно ли, однако, он был доставлен Эстергази в немецкое посольство, а оттуда мадам Бастиан — во французскую разведку? Или это еще одна легенда фальсификаторов. А если «бордеро» «для верности» и побывало в стенах посольства, то, может быть, не для того, чтобы дурачить Берлин, а создать с помощью шпиона-двойника Эстергази «дело Дрейфуса»?

Хотя в «деле Дрейфуса» остается еще немало загадок, общий его политический смысл, ясный уже современникам, вполне подтверждается всеми серьезными новейшими исследованиями. «Дело Дрейфуса» наложило заметный отпечаток на всю политическую жизнь Франции вплоть до начала войны 1914–1918 годов.

Женщины в истории шпионажа

Луиза Беттиньи и Габриела Пети

В тайной войне полностью проявились волчьи законы борьбы империалистических хищников. Не существовало степени лицемерия и подлости, меры жестокости или пределов злодеяний, перед которыми отступили бы руководители буржуазных разведок. Ложно понятый патриотизм или тупая алчность обывателя, усталость от ненависти кровавой бойни и лихорадочная страсть к авантюрам, материнская любовь и умелая аккуратность профессионального убийцы — все, что попадало в широко расставленные щупальца руководителей «тайной войны», учитывалось, приспосабливалось и хладнокровно пускалось в ход, — в конечном счете для выгоды того глубоко антинародного дела, которому служили все без исключения империалистические разведки.

Как уже отмечалось, секретная служба воюющих стран умело использовала то обстоятельство, что первая мировая война, империалистическая по своему характеру, включала и национальный момент. Конечно, Сербия или Бельгия были лишь пешками в предвоенной борьбе крупных империалистических держав, а сербское и бельгийское правительства даже сами были впутаны в эту борьбу и активно участвовали в ней, хотя и на подчиненных ролях. Однако, когда разразилась война и неприятельские армии оккупировали территорию таких малых стран, население, выступая против оккупантов, верило, что защищает свою страну, свой домашний очаг. Пусть в этом убеждении не было понимания действительного характера войны, пусть совершенно неправильным было представление, будто империалистические страны — враги оккупирующей державы — являются подлинными друзьями подвергшейся нападению малой страны. Такое убеждение было распространено, и на нем-то и стремились играть империалистические разведки.

Особенно широко применяли эту тактику английская, французская и позднее американская разведка в Бельгии, захваченной в начале войны германскими войсками. Об этом, например, рассказывает в своих мемуарах Марта Кнокаерт, которая по поручению английской секретной службы взялась содержать небольшое кафе, где собирались немецкие военные, работала в качестве медицинской сестры в германском военном госпитале и выполняла также другие поручения с целью сбора разведывательных данных.

Одной из наиболее важных союзных разведчик была Луиза Беттиньи. Родившись в аристократической, но обедневшей семье во Франции, она получила образование в Оксфордском университете, а потом служила гувернанткой в богатых немецких и бельгийских семействах. Луиза безупречно говорила на нескольких языках. Во время наступления германской армии в Бельгии в августе 1914 года Луиза Беттиньи бежала в Англию, и здесь ее быстро убедили поступить на службу в союзную разведку. Получив фальшивые документы на имя Алисы Дюбуа, кружевницы, Луиза вернулась на бельгийскую территорию, занятую немецкими войсками. «Кружева» ее работы не могли понравиться немцам. В созданную Луизой разведывательную организацию вступили химик де Жейтер, изготовлявший чернила для тайнописи, картограф Поль Бернар, оказавшийся способным шифровальщиком, и другие лица. Вскоре число членов новой организации превысило три десятка. Ближайшей помощницей Луизы Беттиньи стала Мария-Леони Ванутт («Шарлотта») из города Рубэ. Им удавалось доставлять донесения в Голландию английскому разведчику майору Камерону. Луиза постоянно меняла систему передачи информации — сегодня донесение находилось в плитке шоколада, завтра его засовывали в протез старого инвалида, чтобы послезавтра спрятать прозрачную бумагу с микроскопическими знаками шифра под глянцевитой поверхностью фотографии, наклеенной на паспорт «Алисы Дюбуа».

Самообладание не покидало Луизу Беттиньи при частых арестах. Однажды Луиза и Мария-Леони находились в поезде, всех пассажиров которого тщательно проверяла немецкая контрразведка. Обе девушки проползли под составом до вагона, в котором уже была закончена проверка, и счастливо избежали опасности. В другом случае Луизу допрашивала немецкая полицейская, которая не только заставила арестованную раздеться догола, но смазала ее кожу особым составом, надеясь проявить тайнопись. Однако донесение было запрятано у Луизы в небольшом шарике, который она держала под языком. Чувствуя, что при дальнейшем обыске не удастся сохранить донесение, разведчица поспешно проглотила шарик, но немка заметила глоток. Она потребовала, под видом заботы об арестованной, чтобы та выпила стакан молока, в котором было растворено рвотное. Луиза инсценировала припадок кашля… и выронила переданный ей стакан. За время, пока подготовили бы новый стакан с рвотным, шарик все равно уже успел бы раствориться. Уничтожив единственную улику, Луиза Беттиньи вырвалась на свободу.