Тайны Старого и Нового света. Заговоры. Интриги. Мистификации - [149]

Отвечая на демагогию генералов, адвокат Лабори в своей речи предостерегающе заявил: «Ведь все чувствуют, что этот человек — честь Франции… Золя пораженный — это Франция, поражающая сама себя!»

Правда, все красноречие Лабори не могло повлиять на исход процесса. Золя был приговорен к максимальному наказанию — 3000 франков штрафа и трем годам тюрьмы. (Чтобы не попасть за решетку, писатель должен был уехать в Англию, продолжая оттуда вести борьбу.) Итак, гражданский суд подтвердил по существу решения военного суда. Вскоре Пикар был изгнан из рядов армии, Шерер-Кестнер еще в январе 1898 года не был переизбран сенатом на пост вице-председателя верхней палаты, адвокат Леблуа (друг Пикара) поплатился потерей места, которое он занимал в парижском муниципалитете.

На парламентских выборах в мае 1898 года антидрейфусары, плывшие на мутной волне шовинизма, добились крупных успехов. Г. Кавеньяк, честолюбивый военный министр в новом, созданном 28 июня, кабинете Бриссона, счел необходимым положить конец «делу Дрейфуса», уже столько месяцев будоражившему страну. Демонстрируя беспристрастие, Кавеньяк намеревался под этим предлогом отделаться и от становившегося все более и более неудобным союзника — Эстергази, поскольку «художества» майора были всем видны. Однако Кавеньяк решил уволить изменника только за недостойные поступки и нарушения дисциплины (письма к президенту), которые он приказал немедля расследовать. Эстергази, требуя от генералов зашиты, угрожал самоубийством и, главное, опубликованием секретных бумаг, спрятанных им в надежном месте, а также разоблачением того факта, что инкриминируемые ему письма были составлены под диктовку Пати де Клама. Мошенника еще раз удалось припугнуть, и он поспешно принес Пелье письменные извинения.

Генералам очень не хотелось извлекать свои «неопровержимые доказательства» на свет Божий. Но здесь нашла коса на камень. Именно с помощью этих документов Кавеньяк хотел разом покончить с «делом Дрейфуса» и в качестве «спасителя отечества» обеспечить свою последующую политическую карьеру.

7 июля 1898 года перед членами палаты депутатов предстал тощий, нескладный субъект, с впалой чахоточной грудью, в узком мешковатом сюртуке, жесты и воспаленный взгляд которого выдавали человека, одержимого тщеславием; радикал, стремящийся попасть в тон монархической реакции, озлобленный циничный маньяк, изображающий из себя совесть Франции, мечтающий о роли добродетельного диктатора… Это — военный министр Кавеньяк, решивший поразить и покорить палату своим анализом «дела Дрейфуса».

Не называя по фамилии Шварцкоппена и Паниццарди (они фигурировали лишь как «лица, с успехом занимавшиеся шпионажем»), военный министр привел документы, по его утверждению, безусловно устанавливающие виновность Дрейфуса. Что это были за документы? Во-первых, записка, где говорилось, что некий «Р» сообщает много интересных данных (мы помним, что Анри переделал «Р» на «D»); во-вторых, записка, показанная в 1894 году судьям, в которой упоминался «этот каналья D.»; в-третьих, Кавеньяк прочел на высоких патетических нотах «письмо» Шварцкоппена Паниццарди от 31 октября 1896 года, подделанное Анри, где прямо назывался Дрейфус, и, наконец, показания Лебрена-Рено, которые, как это было известно если не Кавеньяку, то другим членам правительства, например Барту и Пуанкаре, бывших министрами в 1895 году, были ложью и таковой признаны вскоре после осуждения Дрейфуса. Одновременно Кавеньяк объявил, что, хотя он против того, чтобы Дрейфуса «заменил» Эстергази, последний будет наказан за свои дисциплинарные проступки. Палата встретила бурными аплодисментами выступление Кавеньяка и постановила разослать текст речи и содержащиеся в ней документы во все провинции. 574 депутата поддержали правительство, 20 (почти исключительно социалисты) воздержались, никто не голосовал против.

Знал ли Кавеньяк, что он оперирует фальшивками? Во всяком случае это отлично понял бывший начальник разведывательного управления Пикар, объявивший 9 июля в открытом письме к председателю совета министров Бриссону о подложности представленных парламенту материалов. Кавеньяк в ответ потребовал от министерства юстиции возбудить против Пикара обвинение в разглашении государственной тайны. Генерал Гонз, полковник Анри и их сообщники поспешили дать показания, свидетельствовавшие о передаче Пикаром секретных бумаг Леблуа. Однако вместе с тем, желая покончить с «делом Дрейфуса», Кавеньяк решил вопреки советам встревоженных генералов пожертвовать Эстергази. Националистическая печать даже заподозрила военного министра в стремлении отделаться от всех лиц, так или иначе замешанных в «деле Дрейфуса».

Анри поспешил сообщить под секретом начальнику канцелярии военного министра, что Эстергази знает слишком много, что с ним часто по приказанию начальства встречался Пати де Клам. 25 июля Пикар публично обвинил Пати де Клама в сообщничестве с Эстергази. Характерно, что в тот же день, 25 июля, Гонз, сославшись на состояние здоровья, ушел со своего поста, Буадефр сказался больным и не появлялся в генеральном штабе.