Тайны советского хоккея - [25]

Однако вернемся к концу восьмидесятых годов. По-человечески понять лучших игроков было можно. Они прекрасно знали, сколь высоко ценят труд профессионалов в НХЛ. Хоккеисты понимали, что могут за океаном адаптироваться. С этим не поспоришь. И, наверное, надо было аккуратно помочь им уехать. Но в ЦК КПСС к распаду СССР были руководители, не понимавшие, что процесс необратим. Собственно, они много чего не понимали. И думать не хотели, анализировать ситуацию. И не надо было много ума для того, чтобы поднять зарплату игрокам, увеличить премиальные. Если бы это произошло, возможно, что массового бегства за океан не было бы. Но ехали потому, что здесь нечего было терять. Кроме того, разваливалась страна. И игроки это тоже понимали.

Что имели хоккеисты в СССР? В шестидесятые и семидесятые годы – почти ничего. За победы на чемпионатах мира и олимпиадах им выплачивали смешные премиальные. За золотые медали Олимпиады в Калгари хоккеистам пообещали выплатить по 1200 долларов, так председатель Спорткомитета Грамов заявил. И за эти премиальные пришлось биться. Потом сказали, что сумма может быть урезана до 400 долларов. Пришлось тренерам идти к председатею Спорткомитета СССР Марату Грамову объяснять, что игроки все знают. И он со скрипом согласился. А когда играли со сборной звезд НХЛ два матча, которые назвали «Рандеву-87», пообещали за победу какие-то копейки.

В первом матче 11 февраля наши хоккеисты уступили – 3:4. Тихонов тогда сказал – лучше уж совсем не платите. Потом ему пришлось срочно встречаться с заместителем председателя Спорткомитета Вячеславом Гаврилиным, писать служебную записку. Ответ пришел мгновенно – гарантировали выплатить по 300 долларов, если сборная выиграет второй матч с разницей не менее чем в две шайбы. Выиграли 13 февраля – 5:3.

Мизерные по нынешним меркам деньги. А между прочим, против сборной СССР играли асы хоккея. Напомню состав двух звеньев: Клод Лемье – Марио Лемье – Мишель Гуле, Яри Курри – Уэйн Гретцки – Марк Мессье. Согласитесь, комментарии здесь излишни. Мы играли против сборной мира, в которой были канадцы, американцы, финны, шведы.

– Скажу откровенно, – подчеркивает Виктор Васильевич, – что я тогда разозлился. И после этого заранее расписал премиальные на весь следующий олимпийский сезон. Руководство согласилось. Прошло время, завершился чемпионат мира. Вдруг звонит Анатолий Михайлович Кострюков – у нас финансовая проверка в управлении хоккея, спрашивают, на каком основании мы заплатили по 1200 долларов игрокам? Я ему говорю, Анатолий Михайлович, пусть посмотрят, чья виза стоит на документах по Олимпиаде, и они вас в покое оставят. Дело в том, что разрешение на выплату было согласовано в ЦК КПСС, и на документах стояла подпись одного из руководителей государства.

Работа в ЦСКА – как под куполом цирка без страховки. Когда Тихонова доставали по поводу отъездов в НХЛ, он одному журналисту говорил – чтобы квартиру получить, надо писать рапорт на имя начальника ЦСКА, потом он идет с ним в спорткомитет СССР, там все визируется, пишется рекомендация. Потом с документами необходимо идти к министру обороны, который руководство каждый год принимал. И на этом уровне ставилась решающая подпись. С машинами было проще, бывало, и одну за другой давали. Игроки их продавали, но пользоваться этим, чтобы говорить о них негативно, я бы не стал. Такая жизнь у нас была незатейливая, люди о семьях думали.

Когда все кому не лень начали разносить Тихонова в печати, вспомнили и про его взаимоотношения с Николаем Семеновичем Эпштейном. Сам он конфликтовать с Виктором Васильевичем опасался. Думаю, он понял, что тот может играть «в открытую».

– Когда я еще в Риге работал, – рассказывал как-то Тихонов, – помню, принимаем мы «Химик». Матч прошел нормально. Но, смотрю, Эпштейн в судейской арбитров «окучивает». Я ему говорю – зачем, все же в порядке, никто тебя не «сплавлял». И, если хочешь, я сам тебе скажу, каким судьям ты платишь. Погорячился, конечно, но, правда, когда «Химик» играл на своем льду, на судей Эпштейн никогда не жаловался.

Потом «Химик» не был таким уж беззащитным, на него Спорткомитет РСФСР работал прилично. Я не вижу в этом ничего отрицательного, в конце концов, команда была добротная, и сам Эпштейн тренер квалифицированный, с хорошим пониманием хоккея. Не отрицаю, не были мы близкими родственниками. Но вот пример, показывающий его мудрость. Наверное, мало кто знает, что Игоря Ларионова пригласил московский «Спартак». Мне рассказывали, что с ним серьезные переговоры вели, даже квартиру показали. Потом он приехал в Воскресенск, и Эпштейн сказал ему такие слова – если хочешь быть игроком, то иди только к Тихонову. Безусловно, это был достойный поступок. Все верно, он любил Игоря, желал ему добра и не мог допустить, чтобы тот принял ошибочное решение. Кстати, и Анатолий Фирсов мог оказаться в московском «Динамо». Однако в этом клубе не могли решить вопрос с предоставлением ему квартиры.

К сожалению, в то время, когда конфликт, связанный с отъездами, был в разгаре, Анатолий Владимирович Тарасов, который ко мне относился, мягко говоря, не лучшим образом, говорил, что я не даю игрокам проявить себя. Я думаю, что вся его задача состояла в том, чтобы выкинуть меня из ЦСКА и сборной. А через некоторое время, когда начались проблемы, заявил, что Тихонов был обязан сохранить ведущих хоккеистов. Правда, однажды он дал моей многолетней работе высочайшую оценку.