Тайны Смутного времени - [66]

Даже открытые недоброжелатели Петра III — вроде А. Болотова и австрийского посланника Мерси-Аржанто отмечали привлекательные стороны его характера — жажду деятельности, неутомимость, доброту и доверчивость. Только французский посол Бретейль отчего-то именовал Петра «деспотом» и «северным тираном», но характеристику Бретейля «туп, как табурет» В. Пикуль не выдумал сам, а взял из свидетельств современников…

Деспот и тиран ни за что не ликвидировал бы страшную Тайную канцелярию. Деспот и тиран никогда не стал бы ходить по столице без охраны. Деспот и тиран пытал бы, ссылал и казнил, но ничего подобного Петр не делал.

Его указ об амнистии раскольникам, которым позволялось вернуться в Россию и свободно исповедовать свою веру, был как раз разрывом с деспотической практикой Петра I. Кроме того, разрешалось возвращаться «без всякой боязни и страха» бежавшим за рубеж «великороссийским и малороссийским разного звания людям, также купцам, помещичьим крестьянам, дворовым людям и воинским дезертирам». Подобных амнистий не бывало ни при предшественниках Петра, ни при его венценосных преемниках… Любопытно, что многие положения петровского указа о веротерпимости во многом совпадали с соображениями, изложенными М. В. Ломоносовым в трактате «О сохранении и размножении российского народа». Именно Ломоносов подробно рассмотрел ущерб, происходивший от бегства старообрядцев за границу, и предлагал отказаться от насильственных методов в борьбе с ними. (Кстати, взгляды Петра III и Ломоносова на полную бесцельность Семилетней войны опять-таки совпадают — заметки Ломоносова ноября 1761 г. и письмо Петра Елизавете от 17 января 1760 г. чуть ли не дословно повторяют друг друга.)

Именно Петр III отменил зловещее «слово и дело». Именно при Петре III впервые в русском законодательстве убийство крепостных было квалифицировано как «тиранское мучение». И принимались соответствующие меры: у помещицы Е. Н. Гольштейн-Бек отобрали в казну имение за «недостойное поведение» и плохое управление хозяйством, способное повлечь за собой разорение крестьян. Помещицу Зотову, пытавшую своих дворовых, постригли в монахини, а имущество конфисковали для выплаты компенсации пострадавшим. Воронежского поручика Нестерова за «доведение до смерти дворового человека» навечно сослали в Нерчинск. (Кстати, определенное количество монастырских крестьян Петр успел перевести в государственные — а этой категории землепашцев жилось не в пример легче.) Мартовский именной указ запрещал отныне наказывать нижних чинов батогами и «кошками» (девятихвостыми плетками).

Многие реформы Петра откровенно направляли Россию вместо крепостнического пути развития на буржуазный. Петр решительно выступил против проекта Р. И. Воронцова, закреплявшего монополию на землевладение и занятия промышленностью исключительно за дворянством. Планы Петра были другими: «Рассматривает все сословия в государстве и имеет намерение поручить составить проект, как поднять мещанское сословие в городах России, чтобы оно было поставлено на немецкую ногу, и как поощрить их промышленность».

За одно это намерение Петр заслуживал памятника. Первая и главнейшая причина отсталости России — как раз отсутствие сильного «третьего сословия», подобного западноевропейскому (кстати, полнейшее пренебрежение поляков к «третьему сословию» сыграло не последнюю роль в крахе Жечи Посполитой). Одновременно Петр издал несколько указов о коммерции, которыми запрещал ввозить из-за границы сахар, сырье для ситценабивных фабрик и другие виды продукции, производство которой вполне может быть налажено в России (легко догадаться, что эти указы могли привести лишь к развитию отечественной промышленности, и никак иначе). Кроме того, Петр ввел поистине революционное новшество — запретил владельцам фабрик и заводов покупать себе крестьян в рабочие и повелел «довольствоваться вольными наемными по паспортам за договорную плату». Правда, закрепить за монастырскими крестьянами земли, которые они фактически обрабатывали, Петр уже не успел, а Екатерина именно это его намерение осуществлять не стала, предпочитая раздавать крестьян в крепостные своим любовникам…

Сохранилось много свидетельств того, что Пётр питал устойчивый интерес к нуждам университетов и прекрасно понимал пользу народного просвещения. Особенно ярко это проявилось, когда Пётр, будучи еще наследником престола, был назначен главнокомандующим сухопутного шляхетского кадетского корпуса. Это заведение для обучения дворянской молодежи было основано в 1731 г. по инициативе видного русского государственного и военного деятеля фельдмаршала Миниха. Там учились видные писатели Сумароков и Херасков, основоположник русского профессионального театра Федор Волков. Есть масса документов, доказывающих, что постоянная забота Петра о корпусе не походила ни на каприз, ни на прихоть. Так же обстояло и с Кильским университетом.

Наконец, нужно обязательно вспомнить об указе Петра «О вольности дворянской». Вопреки устоявшемуся мнению, этот указ вовсе не означал некоего «права на всеобщее безделье» дворянства. Наоборот, он всего лишь ликвидировал тяжелое наследство «дракона московского», когда люди, вопреки и состоянию здоровья, и личному желанию, и способностям, обязаны были прямо-таки каторжным образом служить четверть века. Петр III заявил, что отныне не видит необходимости в «принуждении к службе».