Тайны русской революции и будущее России - [35]

Фабрикант закончил чтение резолюции почти под гробовое молчание всего зала. Раздались отдельные хлопки двух десятков недорослей. Встает одна дама средних лет. Глаза ее мечут молнии и взгляд пылает огнем негодования. Она вразумительно заявляет:

«Господа!» — Фабрикант сердито бурчит: «Гражданка, Вы не можете употреблять старый термин «господа» по отношению к людям из революционной демократии. Не забудьте, что господа теперь все в Тобольске (Фабрикант намекнул на то, что царская семья была в то время в ссылке в Тобольске).

«Ну, граждане, если не господа», — поправилась женщина, — «Правомочны ли мы решать политические вопросы, заниматься политикой и выносить политические резолюции? Я уверена, что нет. Разве мы для политики собрались здесь? У нас есть много своих нужд, а тут у нас отнимают драгоценное время и подсовывают политические пилюли. Да к тому же я никогда не подпишу такой резолюции, где сказано, что после доклада товарища такого-то. Мы этого человека вовсе не знаем, и вдруг мы будем называть его товарищем».

Председатель собрания заявляет: «Конечно, мы исправим слово товарища и напишем гражданина Фабриканта, если решим послать резолюцию в Петроград». Раздались аплодисменты .. .

Фабрикант настойчиво просит председателя собрания дать ему слово для ответа только что выступавшей гражданке. Слово дается и напористый еврейчик снова затвердил: «Гражданка, отвечаю Вам по существу. Вы, гражданка, видимо, все еще спите летаргическим сном и чувствуете себя под нагайкой царизма. При царском насилии и произволе гражданам, в особенности пролетариату, не разрешалось участвовать в политической жизни страны. Теперь же, когда мы стали свободными гражданами свободнейшей страны в мире, мы должны стать кузнецами своего собственного политического житья. Когда бешеные звери и собаки контрреволюции хотят вырвать из наших рук все свободы, завоеванные революцией, мы все, как один, должны встать и дать наш дружный, солидарный политический отпор. Правомочны ли мы обсуждать политические вопросы? На это я смело отвечу предыдущему оратору: Да. Правомочны. Когда мы жили под железной пятой царизма, тогда мы не имели права, а теперь наша гражданская обязанность послать резолюцию нашему Революционному Правительству.

Неугомонная гражданка не унимается. Она просит слова у председателя и получает его.

«Граждане, я снова напоминаю Вам о том, что мы, члены Союза квартиронанимателей, собрались сюда не для политики, а для разрешения наших экономических проблем и нужд. Затем этот шустрый еврейчик — митинговый оратор, подсовывает нам резолюцию, где называет генерала Корнилова проходимцем. Мы знаем, что это ложь! Ни один русский человек не может считать этого боевого генерала проходимцем. Он герой и страдалец, он много раз ранен на войне и три раза пытался бежать из плена и в четвертый раз ему удалось сбежать и пробраться в дорогую для него Россию. Кровью своей он доказал свою любовь к России. Наоборот, проходимцем я считаю этого болтуна-еврея. Никто из нас его не знает. Откуда он к нам явился?!».

Фабрикант сгорал от гнева негодования и был чрезмерно экзальтирован. Он, прося слово у председателя собрания, буквально плясал на месте, а его красная безстыжая рожа вот-вот была готова лопнуть от прилива крови.

«Граждане» — начал свою речь Фабрикант, — «Только что выступавший оратор нанес мне целый ряд оскорблений. Во-первых, я не проходимец, а член Совета Рабочих и Солдатских Депутатов этого города. Пусть гражданка, моя оппонентка намотает это себе на ус, а если не на ус, так на ум. Я не отрицаю того факта, что Корнилов боевой генерал, но раз он поднял восстание против законного Революционного Правительства, значит он контрреволюционер, и возглавляемое им движение должно быть быстро и беспощадно подавлено силами революционной демократии». На этом месте председатель оборвал Фабриканта и просил закончить его тираду, чему революционный болтун с превеликой неохотой подчинился.

Квартиронанимательница не унималась и снова первой внесла предложение прекратить всякие тары-бары на политические темы и перейти к обсуждению намеченных на повестке текущего собрания вопросов.

Фабрикант огрызнулся: «Какая же вы, гражданка, строптивая!»

«Строптивая, строптивая», — злобно повторяла оппонентка Фабриканта. «Тут поневоле будешь строптивой, когда жизнь дорожает не по дням, а по часам, и мы, семьи рабочих, не можем свести концы с концами! Жалованья наших мужей не хватает, даже, на съестные продукты, а на покупку одежды и обуви нет средств. А тут Вам все время набавляют на квартиры. Митинговые ораторы пытаются вколотить нам в башку, что мы стали свободными гражданами. ДА. НО МЫ СТАЛИ СВОБОДНЫМИ НИЩИМИ. (Как и снова на те же грабли наступили в 1991 году. Проф. Стол.). На какой чорт мне эта свобода, когда я не могу купить себе и моей семье одежды и обуви. Почему царское правительство всегда заботилось, чтобы наши деньги не падали в цене и почему теперешние революционные шалопаи совершенно не принимают мер к тому, чтобы остановить падение ценности наших денег и дать возможность рабочим покупать на их заработок нужную им обувь и одежду, а также продовольствие по сходной цене. Мой оппонент — еврей, и я знаю, что ВСЕ ЕВРЕИ НА ПЕРВЫХ ПОРАХ ВЫИГРАЛИ ОТ РЕВОЛЮЦИИ. Я НЕ ЗНАЮ НИ ОДНОГО ЕВРЕЙСКОГО СЕМЕЙСТВА, КОТОРОЕ БЫ ТАК НУЖДАЛОСЬ, КАК НУЖДАЕМСЯ МЫ, РУССКИЕ РАБОЧИЕ.