Тайны русской артиллерии. Последний довод царей и комиссаров - [3]
Нам известно, что в 1478 г. во время похода Ивана Грозного стены Великого Новгорода защищали 55 пушек.
И вот в 1389 г. «из немец» привезли в Москву артиллерийские орудия. В тот же год «из немец» привезли пушки и в Тверь, которая была главным конкурентом Москвы в борьбе за обладание Северо-Восточной Русью. В течение нескольких последующих лет тверской «наряд» значительно увеличился как в количественном, так и в качественном отношении.
В декабре 1408 г. войска татарского хана Едигея подошли к Москве, и хан отправил к великому тверскому князю Ивану Михайловичу посла с распоряжением «быти у Москвы часа того съ всею ратью тверскою, и съ пушками, и съ тюфяки, и съ самострелы и съ всеми съсуды градобииными…»[5]
Иван Михайлович сумел уклониться от похода на Москву. Тем не менее мы видим, что даже в Орде знали об огневой мощи тверского войска.
Как видно из процитированного отрывка Троицкой летописи, в 1408 г. на Руси наряду с тюфяком уже был и термин «пушка».
«Пушка» — древнее общеславянское слово. В начале XV века оно бытовало в Сербии, Польше, Чехии. Так, в чешской артиллерии первой четверти XV века встречались следующие наименования различных типов пушек: «ручницы» (вес — 2–3 кг, длина ствола — 30–45 см, калибр — 20–33 мм); «гаковницы» (вес — 5–8 кг, длина ствола — 40–100 см, калибр — 20–30 мм); «тарасницы» (вес — 40–95 кг, длина ствола — 100–130 см, калибр — 40–45 мм); «великие пушки» (вес — 100–200 кг и более, калибр — 15–18 см и более).
Замечу, что славянское слово pьczka вошло и в литовский язык. И это не случайно. В советских учебниках истории коротко и неясно говорится о судьбе западных и южных русских княжеств в XIV–XV веках. Мол, польско-литовские феодалы воспользовались слабостью русских земель из-за татарского нашествия и захватили западные и южные княжества.
Увы, в XIV–XV веках на русских землях, вошедших в состав Великого княжества Литовского, и духу не было польских феодалов. Литовские князья где силой, где добровольно подчиняли себе русские княжества. Но из этого вовсе не следует, что эти княжества были оккупированы дикими язычниками — литовцами. Как любили говорить наши историки в XIX веке, «победила не Литва, а ее название». 99 процентов этнических литовцев так и остались жить на прежних местах. А несколько поколений литовских князей женились на русских княжнах Рюриковнах и фактически обрусели. Администрация русских княжеств в составе Великого княжества Литовского начиная от служилых князей и высших чиновников (тиунов, сотников и др.) была русская с редкими вкраплениями обрусевших литовцев. Единственной религией в Литовской Руси было православие. Другой вопрос, что первые великие литовские князья Гедемин и Ольгерд фактически исповедовали двоеверие — в пределах территорий, заселенных литовцами, они были язычниками, а приезжая в Литовскую Русь, сразу же вспоминали о своей православной вере. Наконец, большую часть войска Великого княжества Литовского составляли русские полки, а с XIV по XVII век официальным русским языком Великого княжества Литовского был русский.
Первые пушки появились в Великом княжестве Литовском в конце 80-х годов XIV века. Так, к примеру, литовский князь Витовт применял артиллерию в 1390 г. при взятии городов Витебска и Вильны. Тот же Витовт впервые в Восточной Европе применил пушки в сражении с татарами на реке Ворскле в августе 1399 г. В этой битве участвовали и смоленские полки, которые, видимо, также уже имели огнестрельное оружие.
Во всяком случае, в январе 1391 г. при въезде в Смоленск великого князя московского Василия I Дмитриевича в его честь около двух часов палили большие пушки («картаны»). Примерно в это же время смоленский князь Глеб Святославович учредил новый герб города Смоленска. На нем была изображена большая пушка, на которой сидела райская птица Гамаюн (рис. 1.1).
Рис. 1.1. Герб Смоленского княжества (с тарелки царя Алексея Михайловича. 1675 г.).
Так что, вполне можно считать достаточно обоснованной версию ряда смоленских историков, что пушки в Москву попали в 1382 г. через Великое княжество Литовское, а конкретно — через Смоленск.
А дело было так. В 1382 г. золотоордынский хан Тохтамыш двинул рать на Москву. Дмитрий Донской, услышав о походе татар, срочно уехал из Москвы в район Вологды «собирать войска». Не менее важные дела нашлись у великой княгини и других родственников Дмитрия, ближних бояр и митрополита Киприяна. Короче, вся московская верхушка разбежалась, как тараканы, куда глаза глядят. В частности, митрополит со страху прибежал в Тверь, за что на него впоследствии взъелся князь Дмитрий, поскольку Тверь тогда рассматривалась как конкурент в борьбе за великокняжеский престол.
Сама же Москва осталась без административной, церковной и военной власти. Руководить обороной горожане пригласили литовского князя Остея, потомка Ольгерда. Надо сказать, что Остей храбро защищал город, и Москву татарам удалось взять лишь обманом.
Видимо, Остей поехал защищать Москву не с пустыми руками, а взял с собой в Смоленске несколько легких пушек, которые в Москве именовались тюфяками.
А теперь обратимся к третьей — татарской — версии явления огнестрельного оружия на Руси. Весной 1376 г. великий князь московский Дмитрий Иванович послал воеводу Дмитрия Волынского в поход на булгар. Московское войско подступило под Казань, и татары (булгары) стреляли со стен города из луков и самострелов, и, как записал русский летописец, «з города гром пушаху страшаще русские полки». В конце концов, дело кончилось миром — московский воевода ушел, получил 5 тысяч рублей отступного.
