Тайны русского народа. В поисках истоков Руси - [134]

Да бежали туры во сине море,

Да спускались туры в море по брюхо,

Забивали туры морду по уши,

Достовали туры ключевой воды;

А напившись туры в море поплыли.

Переплывши туры Океан-море,

Переплывали туры на Буян-остров,

Там встречала их родная матушка,

Молодая турица златорогая,

Златорогая да одношерстная…

Сюжет о двух турах и турицах златорогих известен и в северных записях — и, в частности, во вступлении к одному из вариантов былины о богатыре Василии Игнатиевиче и Батыге. Но в записи А. Ф. Гильфердинга отсутствует наиболее древний и интересный мотив, связанный с Островом Буяном.

Космическая же атрибутика быков-оленей («быков» — в данном случае «самцов») легко обнаруживается, к примеру, в двух славянских песнях — болгарской и русской, — где привязка к устойчивым астральным символам оказывается практически идентичной. В болгарской песне:

Сделал его Бог оленем

с ясным Солнцем на челе,

с месяцем на груди,

с частыми звездами по телу.

В русской вятской свадебной песне, сохранившейся в дореволюционном архиве:

Ой, был я у Дуная на бережке…

пил олень воду, а сам взыграл…

ой, на правом бедре млад светел месяц,

ой, на левом бедре красное солнышко,

ой, насупротив оленя заря утренняя,

ой, по оленю частые звезды.[251]

Древний в основе своей доиндоевропейский образ волшебной коровы и ее небесно-космических атрибутов пронизывает весь русский сказочный фольклор. В концентрированной форме он отразился в известной сказке о Крошечке-Хаврошечке — шедевре устного народного творчества из афанасьевского сборника (№ 100). Чудесная корова — помощница преследуемой девушки — гибнет в результате злых козней, из ее костей (вариант — из кишок) вырастает волшебная яблоня с серебряными ветвями и золотыми листьями (в русской сказке лишь в этом отдаленный намек на космические цвета — солнечно-золотой и серебряно-лунный).

Зато совершенно недвусмысленные космические реминисценции обнаруживаются в таком же сюжете о волшебной корове (в вариантах — быка) в белорусской сказке, записанной в прошлом веке в Витебской губернии Е. Р. Романовым. Сказка интересна редким в славянском фольклоре нюансом: отец после смерти жены пытается жениться на собственной дочери. Но мать из могилы советует дочери выдвинуть условие: пусть отец сперва справит платье «как на небе звезды, как на небе месяц» (вот они космические реминисценции!). Второе условие тоже связано с Космосом: отец обязан был справить повозку и коней, как звезды и как месяц. По счастью, кровосмесительства не произошло — да такое с точки зрения позитивной народной морали, закреплявшейся в фольклоре, и не могло случиться (что вообще-то не исключало случаев инцеста). По третьему условию, выдвинутому сиротой по совету матери (из могилы), отец должен жениться на вдове с тремя дочерями (в популярном варианте — Одноглазка, Двухглазка и Трехглазка). Дальше сюжет разворачивается по знакомой схеме: мачеха с дочерями пытается извести падчерицу, но той помогает волшебная Коровка Буренька. Когда мачеха с помощью дочерей выследила Корову, она велит ее зарезать. Но падчерица, по совету матери, находит зернышко в кишках зарезанной коровы, сажает, и из него вырастает яблоня — одно яблоко золотое, другое серебряное, которые никому не даются (золото и серебро здесь, как и полагается, олицетворяют Солнце и Луну). Да и падчерица между тем продолжает разъезжать в платье, как звезды и месяц на небе, и в такой же повозке с конями. (Здесь, несомненно, смутное воспоминание о космических колесницах древнеарийских богов, сохраненное в народном сознании и фольклоре.) Увидал ее в таком виде царский сын и влюбился. Падчерица пытается скрыться, но царевич разливает на ее пути растопленную смолу, в которой увязает один башмачок. Его стали примерять девушкам по всему царству, при этом мачеха подсекла пальцы своим дочерям, а падчерицу спрятала под корыто. Царевич находит свою суженую и женится на ней. Казалось бы, все — но нет. Когда у молодой царицы родился ребенок, мачеха превратила падчерицу в лису и подменила собственной дочерью. В конце концов обман разоблачается: муж увидел, как лиса сбрасывает шкуру, чтобы покормить своего ребенка. Шкура сжигается, и наступает неотвратимое возмездие: мачеху и ее дочь — царицу-самозванку привязывают к конским хвостам и пускают в чисто поле.[252]

Последовательный и тесно увязанный между собой ряд архетипов, запечатленных в русском фольклоре, естественно продолжает следующий космический символ — Конь.

Космический конь

Почти все космические функции коня удачно соединены в классической литературной сказке Петра Павловича Ершова «Конек-горбунок», бережно и скрупулезно использовавшего образы русского фольклора. Два небывалых коня золотогривых, их мать — волшебная кобылица, умчавшая Иванушку к поднебесью, и, наконец, чудесный Конек-горбунок, уносящий своего хозяина еще дальше — к небесным светилам.

Здесь сконцентрированы древние верования о космической предназначенности коня. В индоевропейской традиции Бог Солнца неотделим от солнечных коней или солнечной колесницы, на которой он ежедневно объезжает небо с Востока на Запад. Гимны Ригведы славят солнечного Бога Сурью: