Тайны Русского каганата - [19]

.

Этот источник, наряду с Бертинскими анналами и письмом Людовика, долгое время считался «находкой для норманистов»: вроде бы упоминание Новгорода прекрасно «накладывается» на призвание варягов в Повести временных лет, и осаждавшие Сурож росы – это варяги-скандинавы. Нет смысла сейчас комментировать варяжскую проблему, уже давно решенную не в пользу норманизма. Рать великая русская не могла прийти из Новгорода Великого просто потому, что, во – первых, такого города в первой половине IX в. не существовало, а во-вторых, путь из варяг в греки тогда еще не был известен (он начал функционировать лишь в конце IX столетия). «Новгород» здесь – буквальный перевод греческого Neapoliz, стоявшего в оригинале. Соответственно, этот «Новгород» не может быть отождествлен с Новгородом Великим. Вероятнее всего, это известный по источникам Неаполь Скифский, находившийся около современного Симферополя. И русы Жития Стефана – это те же жители Северного Причерноморья, о которых говорилось и в рассказе об Амастриде.

Продолжает историю взаимоотношений русов и Византии константинопольский патриарх Фотий. Его свидетельства о походе русов на Царьград в 860 г. широко известны, практически хрестоматийны. Их использовал еще один из авторов Повести временных лет, приписав знаменитое нападение киевским правителям Аскольду и Диру. Но русы Фотия к Киевской Руси отношения не имеют.

Миниатюра Радзивилловской летописи. Греки подносят дары русскому князю

Константинопольскому патриарху Фотию (ок. 810 – после 886) принадлежит несколько сочинений, в которых упоминается народ рос. Фотий (низложен в 867 г.) стал непосредственным свидетелем нападения русов на Константинополь в 860 г. Выдающийся литератор, полемист и канонист, Фотий оставил две речи-беседы («гомилии»), которым позже было дано название «На нашествие росов». Через семь лет Фотий написал «Окружное послание» к «восточным патриархам», где снова упомянул нападение 860 г., однако росы уже называются «подданными и друзьями», а также упоминается о крещении этого народа. «Беседы» и «Окружное послание» особенно любопытны при сравнении между собой.

«Беседа первая .

(…) Я вижу, как народ грубый и жестокий окружает город, расхищает городские предместья, все истребляет, все губит – нивы, пастбища, стада, женщин, детей, старцев, юношей, – всех поражает мечом, никого не жалея, никого нещадя. Всеобщая гибель! Он, как саранча на жатву и как плесень на виноград… или наводнение, или не знаю, что назвать, напал на нашу страну и истребил целое поколение жителей (…)

Где теперь наш царь христолюбивый (император Михаил III, правивший тогда, в 860 г. воевал с арабами. – Е.Г.)? Где воинство? Где оружие, машины, военные советы, припасы? Не других ли варваров нашествие удалило и привлекло к себе все это? Царь переносит продолжительные труды за пределами, вместе с ним отправилось переносить труды и войско, а нас изнуряет очевидная гибель и смерть, одних уже постигшая, а к другим приближающаяся. Этот скифский, и грубый, и варварский народ, как бы выползши из самых предместий города, подобно полевому зверю, истребляет окрестности его.

Беседа вторая .

(…) Народ неименитый, народ несчитаемый (ни за что), народ, поставляемый наравне с рабами, неизвестный, но получивший имя (то есть ставший знаменитым. – Е.Г.) со времен и похода на нас, незначительный, но получивший значение, униженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства, так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна, и истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву или тростник или жатву (…)[24]».

Из «Окружного послания»

«(…) И не только этот народ (дунайские болгары, принявшие крещение в начале 860-х гг. – Е.Г.) променял первое нечестие на веру в Христа, но даже многими многократно прославленные и в жестокости и скверноубийстве всех оставляющие за собой русы, которые, поработив находящихся кругом себя и от сюда помыслив о себе высокое, подняли руки и против Ромейской державы, – в настоящее время даже и сии променяли эллинское и нечестивое учение („эллин“ в греческой богословской традиции значит „язычник“. – Е.Г.), которое содержали прежде, на чистую и неподдельную веру христианскую, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших, вместо грабления на си великой противна с дерзости, которую имели незадолго. И до такой степени в них разыгралось желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают верования христиан с великим усердием и ревностью».

Эти два произведения, созданные одним человеком, кажется, противоречат друг другу, но при тщательном анализе и сравнении с другими византийскими источниками они дают немало информации о таинственном «варварском» народе.

Скифами по античной традиции (со времен Геродота и реальных скифов) в византийской литературе называли племена, жившие в степях Причерноморья и в Крыму. Этническую принадлежность по этим словам определить нельзя. Ученые Древнего мира и раннего Средневековья называли все население какого-либо региона по имени господствующего этноса или народа, с которым больше всего приходилось контактировать. А наука того времени была крайне консервативна, за истину принимался текст, написанный пятьсот, а то и тысячу лет назад, который не