Тайны Ракушечного пляжа - [9]

— Как правило, это самая туманная часть в легендах, — сказала я. — Те, кто попадал в плен, а затем возвращался, затруднялись описать, что же произошло. В одно мгновение ока они оказывались там, а в следующее — снова здесь. Но сам путь они никогда не описывают. Похоже, речь тут скорее идет о каком-то ином измерении, о другом состоянии, а не о месте.

Потом я заговорила об освобождении, сумев и на этот раз затронуть историю про теленка, рассказанную дамой из третьего ряда. Дама явно была довольна, но часть публики выглядела как-то вяло, и я решила, что пришло время для «Царапин». Эта история принадлежит к совершенно особому жанру горной мифологии — «мифам о двоеженстве».

— В приходе Берг проживала супружеская чета, — начала я, поправив выбившуюся из узла прядь волос. — Жена родила ребенка. Однажды вскоре после этого она отправилась за коровами, и ее похитили выскочившие из леса тролли. Когда муж вернулся домой, он обнаружил, что голодный ребенок плачет в колыбели, а жены нигде нет. Он стал ждать, но она не появилась ни в тот день, ни на следующий. Когда прошел год, а жена так и не вернулась, муж женился снова.

Однажды вечером он ужинал с ребенком и новой женой. И вдруг раздался стук в окно. — Я сделала короткую паузу. — Когда муж обернулся, он увидел свою первую жену. «Впусти меня поскорее! Я сбежала от троллей!» — закричала она. Муж встал, чтобы открыть дверь, но новая жена вцепилась в него, не давая пройти. Пока он пытался высвободиться, на улице послышался шум. «Они идут, они идут! Открывай скорее!» — кричала первая жена. Но муж не мог подойти к двери, поскольку новая жена висела у него на шее и ему никак не удавалось вырваться. Тут он услышал страшный грохот. Первая жена завопила, и весь дом затрясся.

Только на следующее утро муж осмелился выйти на улицу. На наружном подоконнике он увидел следы крови и десять царапин от ногтей первой жены. Она пыталась ухватиться, но тролли оторвали ее и утащили с собой. Больше она уже не возвращалась. Но царапины на подоконнике сохранились до сих пор.

История возымела должное воздействие. Почти все оживились. По рядам пробежал шепоток.

Есть и более красочные варианты. С целыми лужами крови под окном и кровавыми ручейками, ведущими к горе. Но мне больше нравятся царапины.

Потом я стала рассказывать о «последствиях», то есть о тех, кому удалось вернуться из плена:

— Таких людей чаще всего описывают как «потерянных», «чудаковатых» или «заблудших». У некоторых появляются физические недостатки: хромота, глухота, немота, косоглазие или нервный тик. Иные кажутся целыми и невредимыми и возвращаются к нормальной жизни, но вскоре заболевают непонятными болезнями и умирают. Бесследно горный плен способны переносить лишь дети. Побывавшие в плену животные обычно возвращаются тощими, а коровы перестают давать молоко. Но встречается и обратное, — сказала я, кивнув на даму в третьем ряду, — откормленные телята и коровы, дающие в десять раз больше молока.

Тут руку поднял молодой человек во фланелевой рубашке.

— Да?

— Неужели люди в это верили? Всерьез? — спросил он.

— Хороший вопрос. Мне кажется, что они и верили, и не верили. Ведь исчезновение человека могло иметь разные объяснения: одно мифологическое, другое реалистическое, и в некоторых случаях, когда реалистическое объяснение сильно ранило, предпочитали верить в мифологическое. Сознательно или неосознанно.

— Что вы имеете в виду? — спросил юноша.

— Представьте себе многодетную мать. Она отправляется в лес по ягоды и берет младших детей с собой, потому что ей их просто некуда деть. Женщина увлеченно собирает ягоды, поскольку ей надо набрать как можно больше до наступления темноты, и когда она поднимает глаза, одного ребенка не хватает. Она принимается искать его, другие дети ей помогают, но так и не находят. Объяснение, что малыш заблудился и умер в лесу от голода, поскольку мать плохо за ним смотрела, породит у нее слишком тягостное чувство вины. Гораздо легче пережить мысль о том, что какое-то неизвестное существо похитило у нее ребенка. Такое объяснение подойдет и в случае, если ребенка потом найдут ослабевшим и обезумевшим от голода и шока.

Чаще всего исчезновение человека — это трагедия, сопряженная с такими угрызениями совести, что люди согласны на любые объяснения, лишь бы не смотреть правде в лицо. Незамужние беременные девушки, бросающиеся в реку, изувеченные слуги, убегающие в лес, брошенные дети. И никто не заинтересован в обнародовании настоящих причин. Это раскололо бы деревенскую общину. Куда лучше обвинить во всем некую внешнюю силу — например, троллей.

Я бросила взгляд на часы, которые в самом начале сняла с руки и положила на кафедру рядом с конспектом. У меня оставалось десять минут. Вообще-то я собиралась в заключение поставить запись взятого мною интервью. Но дама в третьем ряду так усиленно махала рукой, что я решила вместо этого завершить лекцию ответами на вопросы.

Однако дама из третьего ряда меня опять обманула.

— Я хотела спросить, как на самом деле обстоит дело с попавшими в плен животными. Там, где я жила, был поросенок… — И вот она уже рассказывает историю, в которую незаметно и ловко вплетаются три-четыре других рассказа о животных. Я не стала ее прерывать, преисполнившись благодарности за столь бесхитростное завершение лекции, оказавшееся, правда, несколько более затянутым, чем предполагалось. Я позволила даме на несколько минут превысить отведенное время, затем поблагодарила ее и завершила лекцию.