Тайны Ракушечного пляжа - [6]

Когда мы с Андерсом были женаты, мы считали виллы недосягаемой роскошью. Но возможно, так думала только я. Одна мысль о долге в миллион вызывает у меня дрожь. Хотя я знаю, что это неправильная точка зрения. Совместный доход Осе и Андерса навряд ли больше, чем у нас был тогда. И тем не менее они живут в этом сказочном саду, на старинной вилле, пусть даже только на ее половине. Мы же тогда теснились в маленькой гётеборгской квартирке в районе Майурна. Мы с сыновьями так там и остались.

Мальчики помчались к Хедде, начали поднимать ее на руки и дурачиться. Они свою сводную сестренку просто обожают.

— Привет, — сказала я, поставив спортивную сумку с детскими вещами на землю. — Я догадалась, что вы здесь. Звонила в дверь, но никто не открыл.

— Андерс на тренировке. Он приедет с минуты на минуту, — сказала Осе, спускаясь вниз. — Мы решили, что надо заняться фруктами, пока не подморозило. В этом году большой урожай. Прямо не знаем, что со всем этим делать. Наверное, придется сварить пюре. — Она показала на вторую кучу.

«Кто это „мы“? — подумала я. — Неужели она хочет внушить мне, что Андерса волнует урожай яблок?»

В этот момент к гаражу подъехала машина, и вскоре среди фруктовых деревьев появился Андерс. После того, как он год назад начал посещать спортзал, у него стали проступать мышцы. Длинный хвост, в который он теперь собирает волосы, был еще мокрым после душа. Андерс остановился и до боли знакомым жестом засунул под верхнюю губу табак. На миг меня захлестнула волна любви, тоски и ревности. Может, зря мы развелись? Неужели я что-то в нем просмотрела, какое-то качество, которое Осе увидела, а я нет? Этот соблазнительный мускулистый мужчина с длинными волосами, завязанными в хвост, мог бы по-прежнему принадлежать мне, не следовало его отдавать, хотя в каком-то отношении он так и остался моим.

Но тут он подошел, поздоровался, заговорил, и это чувство сразу улетучилось. Передо мной был прежний, привычный Андерс. Нет, ни о чем я не жалею.

Он стал играть с Юнатаном в бадминтон, посылая волан так мощно, что мальчик был просто не в силах его отбивать. Когда Юнатан совсем скис, Андерс принялся за Макса, ухватил его за ноги и перевернул головой вниз. Как всегда, слишком резко, слишком безжалостно. Однажды, когда он это проделал, Макса вырвало, в другой раз Юнатан ударился головой об пол. Теперь и мальчики, и Андерс уже об этом позабыли. Юнатану тоже захотелось, чтобы его подняли за ноги. Мальчишки то плакали, то хохотали. Как же сильно они любят этого беспечного большого ребенка, приходящегося им отцом.

— Ладно. Я побежала. Если пойдете в бассейн, плавки в сумке. Счастливо, ребята. До понедельника.

Я поцеловала их на прощание, вышла через сад на улицу и поехала обратно в город. Солнце стояло низко, деревья изнемогали под тяжестью плодов. На улице было по-прежнему тепло, больше похоже на лето, чем на осень. После долгих поисков мне удалось найти место для машины в двух кварталах от собственного дома. Я поднялась по лестнице и отперла дверь пустой квартиры. Начались мои личные выходные.

У нас договор, что каждую третью неделю с вечера пятницы до утра понедельника мальчики проводят у Андерса.

Сразу после развода я с нетерпеньем ждала выходных, принадлежащих исключительно мне. Будучи замужем, я полагала, что стоит только развестись, и я попаду в огромный, прекрасный мир свободы. В браке мне было скучно. Мы с Андерсом были как брат и сестра. Мы не отказывались от сексуальных отношений, но говорили о них в шутливом тоне: «Настал час исполнять супружеские обязанности». Боже, какая тоска! Я часто влюблялась в других мужчин и наслаждалась невинным флиртом с коллегами и мужчинами, которых встречала на разных курсах и вечеринках. Я думала: какая, черт побери, жалость, что я замужем. Об измене я и подумать не могла. Андерс сразу бы это заметил. Я совершенно не умею врать, особенно ему. Ревновать он, вероятно, не стал бы, но Андерс — приверженец наивной философии справедливости, и он заявил бы, что тогда и ему надо. А этого не вынесла бы уже я. Но развод — дело другое.

Первое время я усиленно наслаждалась своими одинокими выходными. Поставив на край раковины канделябр со свечами, подолгу принимала ванны с блестящими масляными шариками. Покупала кучи одежды и ходила развлекаться с подругами. Я чувствовала, что готова наконец окунуться в мир безудержных страстей, который, как я полагала, ожидал меня за пределами брака. И вдруг обнаружилось, что этого мира не существует. Я поняла, что флирт был всего лишь флиртом, а мужчины, которые привлекали меня, когда я была замужем, сами связаны теми же узами и так же мало стремятся к супружеской неверности, как и я в те времена. Я перестала влюбляться. Не считая двух случайных нелепых и безрадостных романчиков, приключившихся в первые месяцы после развода (один — с коллегой, другой — с незнакомым мужчиной на пароме в Данию), мужчин у меня не было. Поначалу я рассматривала это как некую паузу, но постепенно поняла, что она может затянуться на всю оставшуюся жизнь, и, к собственному удивлению, обнаружила, что не вижу в этом ничего особенно плохого.