Тайны Полюса - [49]

– Довольно! – отрезал Торн. – Даю вам десять секунд, чтобы убедить меня не вешать ее.

– Так вот, я звоню по поводу несносного господина Чернова, шеф-редактора «Nibelungen». Сообщите его кузенам, что, судя по всему, он похищен. Я убедил вас не отключаться? – иронически спросил Арчибальд.

Сидя на стремянке, с отводной трубкой, прижатой к уху, Офелия видела вблизи глаза Торна: обычно довольно узкие, они сейчас медленно расширялись.

– Когда, где, кем и почему? – отчеканил он.

– Прошлой ночью, в Лунном Свете, не знаю кем и не знаю почему, – ответил Арчибальд так беззаботно, словно речь шла об игре в загадки.

Офелия постепенно осознавала всю серьезность события. После начальника полиции это был второй Мираж, исчезнувший в стенах самого надежно охраняемого замка в Небограде. Если уж даже посольство не могло обеспечить своим гостям дипломатическую неприкосновенность, то интригам Двора больше не будет предела.

«Но почему? – спрашивала себя Офелия, закрыв глаза. – Почему все это происходит именно сейчас, когда Драконы погибли на охоте, когда арестован шевалье? Почему старая ненависть сменилась новой?»

– А что шеф-редактор делал в посольстве? – спросил Торн, настроенный более прагматично, чем его невеста. – И почему вы думаете, что Чернова похитили?

Едва он произнес эти слова, как в комнате стихли все голоса, а рабочие замерли на своих местах. Один только граф Харольд, не обращая внимания на знаки барона Мельхиора, призывавшего его к молчанию, продолжал громогласно требовать от Торна извинений.

– Господин шеф-редактор получал угрожающие письма, – беззаботно отозвался Арчибальд. – И когда читаешь его газетенку, становится понятна причина. Он сказал мне, что опасается за свою жизнь, и попросил убежища. Я сильно подозреваю, что он воспользовался этим предлогом с целью разнюхать здешнюю обстановку. Кстати, он перевез сюда свою редакцию, вместе с печатными станками, бумагой и всем остальным.

– Покороче, – приказал Торн.

– Дело в том, что прошлой ночью я устраивал бал-маскарад… Насколько мне помнится, я пригласил и вас, но вы пренебрегли…

– Покороче, – повторил Торн сквозь зубы.

– В самом разгаре бала господин Чернов пошел в туалет и больше не вернулся. Мои жандармы обыскали весь дом сверху донизу, но нигде его не обнаружили. Если вам нужен словесный портрет, то вот он: в последний раз, когда его видели, он был в белом парике и в женском платье с голубыми воланами.

По тому, как сморщился высокий лоб Торна, Офелия поняла, что у него в голове идет бешеная мыслительная работа и что перспективы, которые уже начали перед ним вырисовываться, не очень-то радостны. Она с невольным восхищением оценила эту способность мгновенно анализировать каждую кризисную ситуацию, не теряя хладнокровия.

– Перед его исчезновением случилось что-нибудь необычное? Ссора? Угрозы?

– Не забывайте, что мы говорим о шеф-редакторе «Nibelungen», – хихикнул Арчибальд. – Ссоры и угрозы – это его хлеб насущный! Вообще-то я уже собирался выставить его вон – он без конца оскорблял Матушку Хильдегард, а я никому не позволяю оскорблять моего личного архитектора под моей крышей.

– Вы что-то говорили о письмах, – напомнил Торн.

– Ах, да, мы их нашли в его личных вещах. Потерпите минутку! Пасьенция, подай-ка мне одно из тех писем… Любое… Спасибо. – (Офелия услышала в трубке шелест бумаги, затем Арчибальд начал читать.) – «Господин шеф-редактор, вы оставили без внимания все мои предупреждения. Если вы будете упорствовать, издавая и дальше свою мерзкую газетенку, я приму надлежащие меры». Напечатано на машинке, без подписи, внизу крупными буквами фраза: «Богу угодно ваше молчание».

Торн был так изумлен, что не сразу нашелся с ответом.

Он даже не заметил, что Офелия с перепугу едва не свалилась со стремянки. Письмо… Шеф-редактор получил такое же письмо, как она. И он исчез.

– Интендантство непременно начнет расследование и заслушает всех свидетелей, – постановил наконец Торн. – Я буду на месте через полчаса, а до тех пор категорически запрещаю вам покидать посольство.

Едва Торн повесил трубку, как снова зазвонил дверной колокольчик. Офелия мысленно пообещала себе, что снимет его: она уже слышать не могла этот звук.

– Посещения закончены, – решительно объявил Торн. – Меня вызывают в другое место.

– Но я пришел не к вам, господин интендант, а к мадемуазель чтице, – произнес тоненький вежливый голосок. – Ее хочет видеть один клиент.

На сей раз Офелия кубарем слетела со стремянки. Она узнала нового гостя. Это был юный референт Фарука.

– Наш монсеньор ожидает вас в галерее, мадемуазель, – произнес он с ангельской улыбкой, учтиво распахнув перед ней дверь. – Он желает с вами побеседовать.

Клиент

Не будь витрина так густо испещрена мерзкими иллюзиями, Офелия давно заметила бы, как изменилась атмосфера снаружи. Ее кабинет разместили в самом дальнем конце заброшенной галереи Парадиза, и, чтобы попасть сюда, нужно было пройти чуть ли не километр мимо бесчисленных салонов с коврами, чайными столиками и колоннами. Поэтому Офелия чуть в обморок не упала, увидев за дверью весь Двор. Толпа была так велика, а галерея такая узкая, что некоторые аристократы вскарабкались на балконы, вооружившись театральными биноклями, чтобы не упустить ни одной подробности предстоящего знаменательного события. Но больше всего Офелию потрясло не их количество, а гробовая тишина. Ни одно выступление вице-рассказчицы не удостаивалось такого напряженного внимания.