Тайны народа - [7]

— Да, дедушка, они продавали галлов — мужчин, женщин, детей, молодых девушек — на рынке. Если галлы отказывались работать, их стегали плетью, как стегают плетью упрямое животное, или в порыве гнева убивали их, как убивают негодную собаку или слишком старую лошадь. Ибо наши отцы и матери принадлежали франкским королям и дворянам, подобно тому как стадо принадлежит своему хозяину. Все было позволено франку, покорившему галла. Такое положение вещей продолжалось до революции семьсот восемьдесят девятого года, которую вы, дедушка, пережили. И вы помните, конечно, какая огромная разница существовала еще в то время между благородным и простолюдином, между дворянином и крестьянином.

— Черт возьми, один был господином, а другой рабом.

— Или, что все равно, дедушка, один франком, а другой галлом.

— Как же, однако, случилось, что наши предки галлы переносили в течение стольких столетий угнетение со стороны горсточки франков?

— Ах, дедушка, эти франки владели землей, которую отняли, а следовательно, богатством. Многочисленная армия состояла тоже из их безжалостных орд. Сверх того, нашим предкам, истощенным долгой борьбой с римлянами, пришлось перенести еще одно ужасное иго — это иго духовенства.

— Недоставало только этого в довершение всего!

— К вечному их стыду, большинство галльских епископов после завоевания предали свое отечество и перешли на сторону франкских королей и дворянства, которых они лестью и лукавством подчинили себе и старались вытянуть от них как можно больше земель и богатств. Подобно завоевателям, большинство этих святых отцов владели крепостными, которых продавали и эксплуатировали, распутничали, разоряли народ, терзали его и заботливо старалось выбить у галльского народа разум, проповедуя ему о смирении, уважении и повиновении франкам А тем несчастным, которые пытались бы для освобождения отечества восстать против этих пришлых дворян и королей, могущество и богатство коих основывалось исключительно на насилиях, грабежах и убийствах, духовенство угрожало дьяволом и муками ада.

— Скажи, неужели наши предки без всякого сопротивления позволяли себя стричь, как овец, со времени завоевания их франками вплоть до прекрасных дней революции, когда мы резали горло этим дворянам, франкским королям и их союзникам-попам?

— Конечно, дело не обходилось без многочисленных восстаний крепостных против королей, дворян и духовенства. Я рассказал вам, дедушка, лишь то немногое, что знаю сам, да и это немногое я узнал, работая в магазине господина Лебрена, торговца полотном, там напротив…

— Каким же образом, мой мальчик?

— В то время как я работал, господин Лебрен разговаривал со мной. Он рассказывал мне историю наших предков, которой я, подобно вам, не знал раньше. Во мне пробудилась живейшая любознательность. Я задавал господину Лебрену тысячу вопросов, продолжая стругать и прилаживать, а он отвечал с истинно отеческой добротой. Вот каким образом я узнал то, что рассказал вам. Но, — проговорил Жорж с подавленным вздохом, — моя работа в магазине кончилась, и уроки истории прервались. Я рассказал вам все, что знал, дедушка.

— Так, значит, торговец полотном, там напротив, очень ученый?

— Он такой же большой патриот, как и ученый. Это старый галл, как он сам называет себя. Иногда, — добавил Жорж, слегка покраснев, — я слышал, как он не раз говорил своей дочери, с гордостью обнимая ее: «Ты истая дочь галла!»

В эту минуту старик Морен и Жорж услышали стук в дверь первой комнаты.

— Войдите! — сказал Жорж.

Кто-то вошел в соседнюю комнату.

— Кто там? — спросил Жорж.

— Я, Лебрен, — произнес чей-то голос.

— О, это почтенный торговец полотном, о котором мы только что говорили. Это старый галл, — проговорил вполголоса старик. — Иди же скорее встречать его, дитя мое, и запри дверь.

Жорж, смущенный и удивленный этим визитом, вышел из комнаты и очутился лицом к лицу с Мариком Лебреном.

Глава III

Лебрену было около пятидесяти лет, хотя он казался моложе. Его высокий рост, сильная мускулатура шеи, рук и плеч, гордая осанка и смелый поворот головы, его широкое, энергичное лицо, голубые глаза с прямым и проницательным взглядом, густые светло-каштановые волосы с легкой проседью, низкий лоб, точно изваянный из мрамора, — все это представляло типичные черты бретонской расы, среди которой до наших дней сохранились почти в чистом виде галльская кровь и галльский язык. На полных красных губах Лебрена играла улыбка, отчасти добродушная, отчасти лукавая и насмешливая. Одет он был в просторное синее пальто и серые панталоны.

Жорж Дюшен, удивленный и немного смущенный этим неожиданным посещением, молчал, ожидая, когда заговорит. Лебрен. Последний сказал ему:

— Господин Дюшен, вы были посланы вашим хозяином для производства различных работ в моей лавке. Я был очень доволен вашим умением и вашей сообразительностью.

— Вы доказали это своим благосклонным отношением ко мне.

— Вы сами завоевали его, я видел, что вы трудолюбивы, стремитесь к знаниям. Я знал еще нечто большее. Как и все наши соседи, ваше примерное отношение к старику деду, который живет в этом доме пятнадцать лет….