Тайны митрополита - [71]

Две смертельные раны пришлись в спину. Одна – от лопатки до лопатки; видать, погнавшись за тикающим прочь Ульяном, душегуб снова попытался бить наотмашь, да лишь распорол тому кожу, сбив с ног. Вторая, и, судя по всему, смертельная, пришлась в правую часть чуть пониже лопатки. Тут уже – от всей души. Убийца, похоже, обрушился на беспомощно распластавшегося на снегу мужика, со всего маху вонзая кинжал прямо в районе лопатки. Сила удара была такова, что на коже осталась отметина в виде синяка и отпечатка гарды[89]. Этот удар и добил несчастного. Вот что понял Булыцкий из негромких отрывистых комментариев товарища, сосредоточенно работающего с телом. Наконец, когда омовение было завершено, Милован подвязал нижнюю челюсть убитого и порывшись в карманах, положил на глаза два тяжелых медяка.

– Управились с Божьей помощью, – едва только товарищи закончили, подошел стоявший поодаль Феофан. – А теперь ступайте с Богом. А я за душу невинно убиенного молитвы читать буду. – Поклонившись, друзья покинули дом дьякона.

Уже выйдя на улицу, задумался Булыцкий крепко.

– Чего не так? – окликнул его Милован.

– Били в грудь, а в спину добивали. Может, и взаправду в этот раз – не меня? – глянул пенсионер на товарища. В ответ тот, лишь усмехнувшись, сделал шаг назад, исчезая за спиной товарища.

– Эй! – громко окликнул он пожилого человека.

– Чего? – всем корпусом развернувшись, трудовик резко отпрянул в сторону, уходя от секущего удара дружинника: сверху вниз. – Теперь сразумел, – кивнул он, мигом сообразив, что хотел показать ему лихой. – По прорехе той опознали, а как кликнули, так и поняли… Там уже и добивали.

Девятая часть

Первым, к кому со своими подозрениями обратились товарищи, был Дмитрий Иванович, благо и Булыцкого и Милована уже знали в хоромах, так что мужчины беспрепятственно попали в княжью светлицу. Слушая и рассказ о случившемся, и соображения мужиков, тот еще как-то сидел, но едва лишь гости закончили, князь вскочив, принялся яростно расхаживать взад-вперед, словно бы зверь хищный, в клетке запертый.

– У, шельмы! – непонятно кому погрозился он, яростно тряся кулаком. – Доберусь до вас! Видел, мож, чего?! – чуть погодя успокоившись, посмотрел тот на Николая Сергеевича, да так, что не по себе стало преподавателю.

– Ну, – пожав плечами, отвечал тот, – ничего, вроде. Хотя… Стой! Видел я того, с зубами выбитыми.

– Которого?! – разом напряглись мужчины.

– Караван купеческий! Помнишь?! – обращаясь к Миловану, чуть не выкрикнул Булыцкий.

– Зубы, те, что нашли?! Того, у кого вышибли их… того видел.

– Он, что ли, душегуб?! – буквально подался вперед князь.

– А кто его знает? – Булыцкий крепко задумался. – Как по мне, так он и напугать больше хотел…

– Во, сказанул! – затрясся в смехе князь. – Испугать! Дитя ты, что ли, малое, пугать чтобы, а?!

– А мне почем знать?! – разозлился вдруг тот. – Прочь гнал из толпы. Лобызаться полез, – вздрогнул, вспомнив эпизод, преподаватель. – Может, подальше от греха, а, может… Может, и к душегубу в лапы.

– Еще кого видал, может, а?

– Да вроде и нет. Хотя… видывал, кажись, Тимоху.

– Кажись да кажись, – передразнил его князь. – Видывал или нет?

– На ногу наступил, а тот и тикать, – поковырявшись в памяти, неуверенно ответил учитель. – Я больше по голосу… – словно бы оправдываясь, продолжил Николай Сергеевич. – Потом в толпе… Чего только на забавах скоморошьих делал он?

– Ну так у него и поспрошаем, – тяжко отвечал Дмитрий Иванович. – Кликни! – распорядился тот, вызвав к себе одного из стражников. – Мож, он чего видывал, раз там был. А нет, так на горох пойдет, грешки отмаливать; нечего на потехи срамные пялиться, – пояснил великий князь Московский, – но в молитвах время проводить должно бы.

– Так дело-то молодое, – попытался вступиться за парня пенсионер. – Вот и гуляет кровь.

– Гуляет, да не по делу, – отрезал Донской.

– Ты бы не горячился, Дмитрий Иванович. – Трудовик попытался разрядить обстановку. – Ты же по горячести своей дела наворотить можешь.

– Да и ты можешь, – усмехнулся в ответ тот.

За стеной раздался шум, дверь с треском распахнулась, и в комнату вошел стражник, волоча под руку упирающегося Тимоху.

– У свечи стоял, молился. Как я зашел, так и утечь хотел, – прогудел дружинник, бесцеремонно швыряя парня прямо к ногам Дмитрия Ивановича.

– Утечь? – Донской в упор поглядел на пленника. – С чего бы то, а?! – Под этим взглядом паренек как-то сжался и, спрятав руками лицо, резко подался назад.

– Тимоха?! – пораженно спросил Булыцкий. – Ты чего?

Услыхав знакомый голос, ключник перепугался еще больше и, забившись в дальний угол, принялся, яростно читая молитвы, крестить то себя, то Николая Сергеевича.

– Сгинь! Сгинь!!! Оставь меня!!! – брызжа во все стороны слюною, исступленно проорал парень.

– Тимоха, да ты ли это?! – Преподаватель обалдело посмотрел на рехнувшегося – так это еще больше перепугало Тимоху. – Что за чертовщина?! – шагнув вперед, выругался пожилой человек, однако буйный, истерично завизжав, принялся настолько яростно отмахиваться, что пришелец всерьез обеспокоился, а не рехнулся ли тот. Словно бы подтверждая худшие подозрения, недавний сорванец, грохнувшись на колени и воздев руки вверх, принялся нараспев читать молитвы.