Тайны майя - [35]
Дон Хосе заверил меня, что все это относится не только к архитектуре, но и ко всем родам искусства, включая узоры на крестьянской одежде. Я и сам замечал любовь художников-индейцев к зигзагам и думал, что это не случайно, что должен был существовать какой-то источник этого во внешней среде. Почему бы таким источником не быть и коже гремучей змеи?
Но это далеко не все. Дон Хосе показал мне: во всех квадратиках, из которых состоит узор «Великой царственной змеи», в свою очередь, содержатся знаки, напоминающие крестики. Именно этот простой узор (крестик внутри квадрата), который дон Хосе назвал «Канамайте» (рис. 40), по его словам, сделал гремучую змею столь священным животным для майя: этот же рисунок послужил им основой для изучения геометрии.
Изучая стиль «канамайте», я пришел к выводу, что он вполне мог лежать в основе архитектурных орнаментов не только майя, но и всех американских индейцев. Нет ничего проще, чем расположить квадрат так, чтобы его стороны соответствовали четырем сторонам света. Значит, и крест расположится так, чтобы сторонам света соответствовали его концы. Если подобную фигуру перевести в трехмерное пространство, то может получиться пирамида, ориентированная по сторонам света, с лестницами в центре каждой из сторон, а именно так построены многие пирамиды майя, такие как храм Кецалькоатля в Чичен-Ице. Более сложные здания, как в Мон-те Албан, также основаны на принципе «канамайте», тоже ориентированы по сторонам света, но на основе множественных квадратов. В книге «Геометрия майя» дон Хосе приводит диаграммы, из которых видно, что стиль «канамайте», возможно, лежал не в основании зданий. Ступени пирамид, если смотреть в профиль, напоминают чешуйки, составляющие узор «канамайте». Возможно, что и другие архитектурные элементы, например форма дверей или крыш, также выведены из этого простого орнамента.
Но, согласно концепции дона Хосе, майя научились от своей «Царственной змеи» не только организации пространства, но и представлениям о временных циклах. У змей есть удивительное свойство обновлять кожу. С «Царственной змеей» это происходит раз в год, в середине июля (на Юкатане в это время солнце во второй раз достигает высшей точки на небосклоне)[93]. Поэтому можно говорить о естественной связи между Солнцем и поведением змеи, меняющей кожу. Что касается майя, то они также верили, что у «Ахау кан» каждый раз появляется при этом новая «погремушка». Согласно местному фольклору, будто бы можно определить возраст такой змеи по числу «погремушек» на хвосте. «Погремушки», по форме напоминающие сердце, и теперь считаются у майя чем-то вроде амулетов.
Больше того, дон Хосе связывает даже и календарь майя с культом гремучей змеи. Он утверждает, что «Царственная змея» меняет ядовитые зубы каждые 20 дней, а это соответствует 20-дневному месяцу майя. Он также указал на то, что иероглиф, обозначающий такой месяц (уинал), похож на открытую пасть змеи с двумя зубами. Не могло ли быть так, спрашивал дон Хосе, что у майя эти 20-дневные месяцы возникли оттого, что они расценивали этот (срок) как первичный цикл обновления, связанный с их священной змеей? Но если это и не так, надо признать, что здесь, по меньшей мере, налицо удивительное совпадение.
Дон Хосе также утверждает, что майя называют друг друга «чанес», иначе — «змеи». Они совершали также особые обряды инициации во имя своей религии. Подобно тому, как иудеи практикуют обрезание, а христиане крещение, у древних майя, по крайней мере у знати, был обряд «уплощения головы». Так как это был очень болезненный процесс, который мог даже закончиться гибелью ребенка, то этот обряд не мог (как сегодня полагают некоторые специалисты) совершаться «просто ради моды» — родители не стали бы подвергать ребенка такому риску без большой необходимости. Здесь можно предположить только религиозные мотивы. Дон Хосе утверждает, что такой обряд уплощения головы совершался для того, чтобы придать голове ребенка сходство со змеиной головой. По его концепции, для майя «Царственная змея» и все, что с нею связано, были такими же сакральными символами, как для христиан — крест. Верность этому символу они демонстрировали при каждой возможности — в архитектуре, скульптуре, декоративном искусстве.
Что же представлял собой культ, тотемом которого была гремучая змея? Дон Хосе выдвигает два объяснения (хотя на деле, может быть, одно). Во-первых, возможно, в далекой древности какой-нибудь умный и наблюдательный туземец заметил узор на спине «Царственной змеи» и стал его копировать в своем искусстве. Потом, постепенно, возникла «геометрическая школа», основанная на принципах «канамайте», подобные же образцы стали использовать в архитектуре и при украшении одежды. Кроме того, змея, способная менять кожу, для индейцев символизировала возрождение, а следовательно, и бессмертие. А так как жизнь этой гремучей змеи была явно связана с Солнцем, ее поклонники, по мнению дона Хосе, без особого труда могли представить, что она наделена и мудростью, исходящей от Солнца. Мудрейшее из животных, змея дала индейцам майя знание календаря, математические знания, научила основам искусства. Благодаря особенностям своей кожи и всей своей жизни, она помогла майя заложить основы их культуры. Таково рационалистическое объяснение, которое, до известной степени, может быть поддержано антропологами. Но есть и другое.
