Тайны любви - [35]

Когда они оба пришли в себя, Доминика застегнула ему брюки и ждала, что он скажет. Он долго молчал, прижавшись щекой к ее щеке, словно глубоко задумавшись. На самом же деле он испытывал огромную благодарность за доставленное удовольствие.

— Милая Доминика, — произнес он наконец, — мне кажется, я вел себя чудовищно по отношению к тебе. Нам было так хорошо вместе. Как я мог быть таким дураком, чтобы потерять тебя из виду, спрашиваю я себя? Я в отчаянии, когда думаю о страданиях, которые причинил тебе. Сможешь ли ты простить меня до конца?

— Пойдем ко мне, — прошептала она, касаясь губами его щеки, — и чтобы ты поверил, что я простила тебя, я покажусь в новом прозрачном белье.

Ласковые слова произвели на Армана столь сильное впечатление, что он не удержался, чтобы вновь не приподнять юбку и сжать пухлый холмик.

— Пойдем искать такси, — сказал он. — Но я должен честно предупредить, я не смогу только любоваться тобой. Я собираюсь сделать больше, намного больше. И если кружевные одеяния пострадают от моих действий, я куплю тебе полдюжины новых.

Обнявшись, они поднялись по мокрым ступенькам и пошли по мосту, не обращая внимания на дождь. Арман был рад, что помирился с Доминикой, ее сладострастие было безмерным и не уступало его собственному, и она всегда с готовностью откликалась на его фантазии и с удовольствием играла в игры, которые он придумывал. Что касается Мадлен, то, как бы прекрасна и желанна она ни была, все же нельзя было совершенно игнорировать тот факт, что она была женой Пьера-Луи, к которому в качестве родственника Арман обязан был испытывать хотя бы некоторое уважение.

Справедливости ради следует отметить, что Мадлен никогда не отвергала интересные и несколько необычные предложения Армана. Однажды, например, он уговорил ее стать на четвереньки на ковре в гостиной, да и тот эпизод у окна, когда она была в одной ночной рубашке, также был незабываем. Но Арман нечасто делал такие предложения. За восемь лет супружества с Пьером-Луи Мадлен привыкла к определенному стилю сексуальных отношений, как правило, в постели и лежа на спине, и такой стиль она и предпочитала. Никогда в жизни ей не пришло бы в голову явиться на свидание в шубе на голое тело!

Поэтому Арман полагал, что Доминика вернулась к нему в весьма благоприятный момент, она готова была простить и забыть и продолжить интимную дружбу с ним, словно ничего не произошло. Разумеется, он не собирался рвать с Мадлен, испытывая к ней самые искренние чувства. Но промежутки между их встречами будут постепенно увеличиваться. Он не сомневался, что будет в силах удовлетворять Мадлен, даже несмотря на то, что Доминика вернулась к нему — именно так, в несколько ошибочной манере, Арман склонен был трактовать события последних двадцати четырех часов.

Что касается Доминики, то улыбка, не сходившая с мокрого от дождя лица, не означала ничего. Она слишком хорошо знала Армана, чтобы думать, что вернула его привязанность. Самое большее, что ей удалось, — это взнуздать его и запрячь в одну упряжку с полудюжиной других жеребцов, которые везли ее экипаж. Возможно, некоторое время ей удастся держать его в упряжке, время от времени взбадривая его воображение ударом кнута, когда он будет проявлять упрямство. В конце концов, Арман был щедрым человеком и изобретательным любовником, всегда готовым выдумывать новые и новые способы для удовлетворения ее желаний. На стоянке такси она обняла его за талию и улыбнулась.

— До моего дома ехать недолго, Арман, — сказала она, — но, если я расстегну плащ и позволю тебе забраться под юбку, у тебя хватит ловкости снова немножко позабавить меня?

— Можешь не сомневаться, — пробормотал он, хотя после освобождения от настойчивого желания под мостом уже иначе смотрел на возобновление их связи, полагая, что она должна стать весьма нерегулярной.

При этом он совершенно не подозревал о вычислениях, которые проделывала в уме белокурая Доминика, прикидывая, как максимально выиграть в финансовом отношении, прежде чем его убывающий интерес увянет окончательно.

Цена любви

В одном из прославленных кафе на бульваре Монпарнас сидел Арман в ожидании делового свидания. Когда с улицы вошла Сюзетта Шене, он поднялся, а она, окинув взглядом переполненное кафе и заметив Армана, направилась прямо к нему. На ней была дорогая викуньевая шуба с манжетами из темного меха, а на голове вместо шляпы был повязан крестьянского стиля шарф, алой и серой расцветок.

— Добрый вечер, мсье, — сказала она, подавая руку в перчатке, — я узнала вас.

Очевидно, она ожидала, что протянутую руку пожмут, но не в правилах Армана было приветствовать дам подобным образом. Он взял ее руку так осторожно и бережно, словно она была бесценнейшим и хрупким произведением искусства в собраниях коллекционера, и поцеловал с исключительной галантностью. Сюзетта улыбнулась, но почти сразу же лицо ее вновь приняло серьезное выражение, хотя, как нетрудно было догадаться, сохранять серьезность стоило ей немалых усилий, потому что чаще всего ее симпатичное личико озаряла радостная улыбка. Арман предложил ей сесть. Она сняла с головы разноцветный шарф и откинула со лба волосы. Арман посмотрел на них вблизи и подумал, что они напоминают тонкие шелковые нити и имеют необычный оттенок, что-то между каштановым и русым.