Тайны кремлевской охраны - [21]

Полковник Рябцев обещал не препятствовать вооружению рабочих и отвести юнкеров от Кремля.

27 октября (9 ноября) было получено известие о наступлении Керенского — Краснова на Петроград.

Рябцев объявил Москву на осадном положении, потребовал ликвидации ВРК, вывода солдат 56 полка из Кремля, возвращения оружия в арсенал. Штаб Московского военного округа опирался на офицерство гарнизона, на школы прапорщиков, кадетские корпуса, Алексеевское и Александровское военные училища.

В 22 часа 27 октября на Красной площади произошел бой между «двинцами», которые двигались из Замоскворечья к Московскому Совету, и юнкерами. Отряд «двинцев» понес серьезные потери, но все же пробился к зданию Московского Совета.

28 октября юнкера захватили Кремль.

ВРК отверг ультиматум Рябцева и призвал массы к решительным действиям.

28 октября в Москве началась всеобщая забастовка. Рабочие вооружались в штабах Красной гвардии. 40 тысяч винтовок было взято в вагонах, стоявших на запасных путях Казанской железной дороги. ВРК железнодорожников установили контроль над вокзалами и тем самым предотвратили возможность прибытия войск, направленных Ставкой в распоряжение Рябцева.

29 октября пробольшевистские отряды рабочих и солдат овладели вновь почтой и телеграфом, взяли штурмом здание Градоначальства на Тверском бульваре.

Бои шли на Сухаревской площади, на Остоженке и Пречистенке, на Садовой, у Никитских ворот. Осаду Алексеевского военного училища вели рабочие Басманного, Рогожского и Благуше-Лефортовского районов.

Решающее сражение в Москве разгорелось 1 и 2 (14 и 15) ноября 1917 года. Большевистские отряды пробивались к Кремлю.

2 ноября было завершено окружение Кремля.

В 17 часов 2 ноября защитники Кремля сдались. По условиям капитуляции Комитет общественной безопасности прекращал свое существование, юнкера разоружались.

В ночь на 3 (16 ноября) большевики заняли Кремль. Вооруженное восстание в Москве оказалось кровавым.

Участник событий Стуков вспоминал, какие чувства испытывали они с Бухариным, когда приехали в Петроград доложить о своей победе: «Когда я начал говорить о количестве жертв, у меня в горле что-то поперхнулось, и я остановился. Смотрю, Николай Иванович бросается к какому-то бородатому рабочему на грудь, и они начинают всхлипывать, несколько человек начинают плакать».

В возможности штурма цитадели власти первому коменданту советского Кремля пришлось убедиться очень быстро. «С пропусками дело понемного налаживалось, — вспоминал Павел Мальков. — Однако весь пропускной режим был бы ни к чему, если бы можно было проникнуть в Кремль, минуя охрану. Вновь и вновь обходил я Кремль, лазил по кремлевским стенам, присматриваясь и изучая, как лучше расставить посты, чтобы исключить такую возможность. Оказалось, что если со стороны Красной площади, Москвы-реки и Александровского сада стены были достаточно высоки, то возле Спасской и Никольской башен они возвышались всего на несколько метров, и влезть там на стену не представляло большого труда, в особенности если бы со стены кто-нибудь помог. Насколько это практически было несложно, я убедился самым неожиданным образом.

Однажды под вечер, обходя кремлевскую стену невдалеке от Спасской башни, ближе к Москве-реке, я внезапно натолкнулся на группу кремлевских мальчишек лет десяти — двенадцати. Спокойно и деловито они спустили со стены толстую веревку и, сосредоточенно сопя, пытались втащить наверх здоровенного парня. Дело двигалось довольно успешно, и парень болтался уже метрах в двух — трех над землей, еще минута — и он будет на стене. Завидев меня, ребята кинулись врассыпную, бросив впопыхах веревку. Парень рухнул вниз. Быстро вскочив на ноги, он грязно выругался, погрозил мне кулаком и пустился наутек. Догнать его не было никакой возможности. Однако выяснить, кто это пытался прорваться в Кремль, зачем, следовало.

На другое утро я вызвал в комендатуру “нарушителей” пропускного режима, принялся их расспрашивать со всей строгостью. Только зря! Ничего толком сказать они не могли. Для мальчишек это была просто игра. Парня они встретили днем в Александровском саду. Когда он, быстро завоевав их расположение, заявил, что им “слабо” втащить его в Кремль на веревке, мальчишки готовы были расшибиться в лепешку, чтобы доказать, что “не слабо”. Интерес к занятному приключению только увеличился, когда парень потребовал, чтобы они побожились, что ничего не скажут взрослым, так как иначе помешают. Что за парень, кто он таков, никто из ребят, конечно, не знал.

Если подобную штуку могли устроить мальчишки, то нечего и говорить, насколько проще это было взрослым. Среди многочисленного и разношерстного населения Кремля 1918 года вполне могли оказаться охотники помочь кому-либо нелегально пробраться в Кремль. Чтобы предотвратить подобные случаи, пришлось усилить подвижные посты по всей кремлевской стене, а вблизи Спасских и Никольских ворот установить на стене постоянных часовых.»

Самым неожиданным и самым везучим среди современных покорителей кремлевски стен оказался Владимир Сучкин. Он просто полез наверх, и все. Восемнадцать метров по отвесной стене там, где не было сигнализации. Четыре зубца в той части считались самыми высокими, потому и не были подключены. Сучкин на самые высокие и полез. Покорителю кремлевских вершин дали спокойно спуститься, но за метр до земли он попал в «объятия» караульных Президентского полка.