Тайны кремлевской любви - [17]

«Если бы можно было жить без жены, мы освободились бы от этого бремени, — заявлял в публичной речи один римский цензор в 30 г. до н. э. — Природа, однако, устроила так, что с женщинами жить крайне неудобно, но без женщин жить вообще нельзя».

Порой действительно бывает трудно понять, почему мужчине прощалось если не все, то многое, в то время как женщина попадала под суд за малейшее подозрение.

«Поистине, для женщин существует строгий закон, которому несправедливо подчинили их мужчины; ведь если мужчина тайком спускается с гулящей и если жена об этом проведает, ему ничего не будет. Но если жена всего лишь тайком выйдет из дома, для мужа это уже достаточный повод, чтобы развестись. Ах, если бы один закон был для мужчин и для женщин! Хорошая жена довольствуется одним мужчиной, почему же мужчина не довольствуется одной женщиной? Поистине, если бы мужчин судить по тому же закону, сейчас было бы больше вдов, чем разведенных женщин», — требуя от мужчин и женщин одинаковой верности, писал римский комедиограф Плавт.

Разводы существуют с тех пор, как существуют сами браки, но обвиняемой стороной на бракоразводных процессах всегда была женщина. Даже если ревнивый муж-обвинитель брал назад свое необоснованное обвинение, закон требовал чувствительно предупредить женщину. Муж был вправе для острастки отрезать жене либо нос, либо уши, либо палец руки; о полном оправдании или освобождении от наказания не могло быть и речи, как не могло быть и совершенно невиновных женщин.

Если обвинение мужа основывалось лишь на чрезмерной подозрительности и он не мог доказать никакой вины своей жены, тогда требовали ордалии — «божьего суда».

«В день, когда мужчина застигнет свою жену на месте преступления, она умирает от железного ножа; больше ей не жить, — говорилось в ассирийском законе. — Если же он лишь слышал от других про измену или подозревает ее, но доказать не может, он вправе потребовать божьего суда. Ее надо связанной бросить в воду. Если она выберется из реки, она оправдана. Стоимость ордалии должен возместить муж. Доносчик, который сказал: «Твоя жена тебе изменяла», но не смог этого доказать, наказывается сорока палочными ударами, кастрируется, и в течение месяца он должен работать на царя».

На Древнем Востоке к ордалии прибегали при малейшем подозрении. Закон Моисея устанавливал: «Если изменит кому жена… и не будет на нее свидетеля… и найдет на него дух ревности… пусть приведет муж жену свою к священнику и принесет за нее жертву… А священник пусть приведет и поставит ее пред лице Господне… и обнажит голову жены, и даст ей в руки… горькой воды, наводящей проклятие. И заклянет ее священник, и скажет жене: если никто не переспал с тобою, и ты не осквернилась и не изменила мужу своему, то невредима будешь от сей горькой воды, наводящей проклятие; Но если ты изменила мужу твоему и осквернилась, и если кто переспал с тобою кроме мужа твоего… да предаст тебя Господь проклятию и клятве в народе твоем, и да соделает Господь лоно твое опавшим и живот твой опухшим…» (Числ., 5: 12–21).

Похожая процедура существовала в Древнем Риме. В храме Юноны в Ланувии лежал камень, в котором было проделано отверстие величиной с кулак. В это отверстие подозреваемая в измене женщина должна была просунуть руку с едой. Если змея, обитавшая там, брала еду, женщину оправдывали; если же змея кусала женщину за руку или та сама от страха отдергивала руку, принималось однозначное решение о ее виновности.

С религиозной и моральной точки зрения особенно тяжким считался проступок, совершенный невестой или девственницей. Его ничем нельзя было искупить, даже «божьим судом».

«Наши предки были очень строги к тем, кто не соблюдал девственности, — сообщает афинский оратор 4 в. до н. э. Эсхин. — Если кто-то узнавал, что дочь его не сохранила, как то подобает до свадьбы, девственной крови, он приказывал замуровать ее вместе с жеребцом, чтобы она умерла с голода. В народе такие места называют «у жеребца и девушки».

Один из афинских законов цитирует знаменитый оратор Демосфен: «Если женщина уличена в измене, мужу не позволено жить с нею дольше. Если он все же так поступает, он бесчестит себя и лишается всех прав гражданина. Изменнице же не позволено больше посещать храм. Если она все же явится туда, с ней можно делать все, что угодно, не боясь наказания».

Вслед за тем Демосфен подчеркивает, что тот же самый закон позволяет мужчине изменять жене сколько угодно и оставаться в глазах общества порядочным и благочестивым человеком.

В парижском Лувре хранится остракон (надпись на черепке), в котором рассказывается о весьма своеобразной ордалии: женщина клятвенно заверяет коллегию жрецов, что она не спала ни с кем, кроме своего мужа. Этого письменного заверения болезненно ревнивый муж потребовал для предоставления в… потустороннем мире.

Какие права на развод были у женщин? Даже если она могла доказать, что ее муж душевно больной человек или очень жесток, что оставаться с ним опасно для ее жизни, она не могла помышлять о разводе.

В древности мужчина и женщина вступали в брак только для определенной цели, и если женщина не выполняла своих главных задач — обеспечение мужа потомством, сохранение и приумножение семейного имущества, у мужчины было полное право и обязанность прогнать такую женщину из дома и найти себе другую, которая, по его представлениям, отвечала всем требованиям.