Тайны красного моря. Морские приключения - [29]

Если при поднятии якоря корабль окажется не в том положении относительно ветра, какое нужно, мы неминуемо потерпим крушение. Поэтому я пытаюсь предпринять необычный маневр: закрепляю якорную цепь в центре судна и, прежде чем якорь высвободится из грунта, поднимаю парус. Фелюга кренится под напором ветра, сперва ее сносит, и она чуть не задевает о риф, а затем набирает скорость, выпрямляется и, наконец, берет курс в открытое море. Только теперь я бросаю взгляд на данакильца: он с трудом, то и дело поскальзываясь на неровной поверхности рифа, добирается до берега. Еще долго он будет помнить об этой высадке…

Мы находимся в фарватере Массауа, к югу от большого острова Дахлак, увидеть который нам пока не позволяет расстояние.

Перед нами купол зелени, это остров Омманамус (мать москитов). Когда мы подходим ближе, я вижу рощу мангровов, растущих на плоской поверхности острова. Его средняя часть представляет собой что-то вроде болота, ниже уровня которого растет несколько мангровов, вершины этих деревьев и образуют заметный издалека купол. Воздух там кишит огромными москитами. По ночам тучи их вылетают из тенистых зарослей. Говорят, что во времена турок там оставляли осужденных, и они умирали оттого, что эти ужасные насекомые высасывали из них всю кровь.

Мы различаем на ветках какие-то белые пятна. При нашем приближении в воздух взмывают тяжелые птицы, это пеликаны, которые гнездятся там в это время года. Я вынужден лечь в дрейф, чтобы команда смогла высадиться на берег и набрать в гнездах птенцов, являющихся, похоже, их излюбленным лакомством.

Я остаюсь на борту, так как мы не бросили якорь и порыв ветра в любой момент может потребовать немедленного маневра.

Встревоженные птицы громко хлопают крыльями и кружатся в воздухе, когда на острове появляются люди. Быстро собрав обильный урожай, команда возвращается с добычей: это еще совсем маленькие птенцы, покрытые редким пухом, но уже с характерным огромным клювом и мешком под ним.

Их швыряют на палубу, и они переваливаются с боку на бок на своих толстых лапах, как бы пытаясь обрести равновесие, которое не позволяет сохранять их большой клюв.

На завтрак юнга приносит мне одну из этих особей, зажаренную в муфе[26]. В общем блюдо недурственное, с легким привкусом рыбы. Однако я предпочитаю вареную картошку.

Матросы, посетившие остров, покрыты волдырями, они рассказывают, что москиты там величиной с кузнечиков. В следующий раз я посмотрю на все это своими глазами.

Погода хорошая, бриз, кажется, скоро утихнет, чтобы обеспечить нам ночью мертвый штиль. Впрочем, здесь обычно спокойно, так как южный ветер редко достигает этого архипелага, раскинувшегося более чем на сотню миль в длину и ширину.

Я полагаю, что лучше провести ночь на якоре, нежели плыть, повинуясь воле течений, между звездами и их отражениями. Нельзя забывать о коварных рифах, которые подстерегают вас повсюду, скрываясь под красивым, усеянным звездами покровом моря, мысль о них не дает вам уснуть.

Я приближаюсь к плоскому острову, заросшему лесом, и бросаю якорь на малой глубине. Солнце будет светить еще целый час, прежде чем скроется за крупным горным массивом Асмэры, и я успею размять ноги на суше.

Это остров Деллеми. Как и все остальные острова, он встает из глубин моря и нависает над водой полусводом высотой четыре-пять метров. Местами этот карниз прерывается, и к морю спускаются небольшие ослепительно белые пляжи. На один из таких пляжей мы и вытаскиваем нашу хури, вызвав панику среди крабов, улепетывающих от нас тесными рядами.

Всего в нескольких метрах от кромки воды земля покрыта невысокой зеленой травой, так как в этом надежно защищенном от ветра месте не бывает сильного волнения. Сделав пару десятков шагов, мы с удивлением обнаруживаем густую растительность. Трава доходит нам до колен; это настоящий луг с настоящей травой, а не с тем ее жалким подобием, что образуется некоторыми морскими растениями или водорослями.

Запах буйной зелени, который мы сладострастно вдыхаем, опьяняет нас. В кронах истинно земных деревьев, а не тех извечных мангровов, изобилие желтых и зеленых попугайчиков, бенгальских птиц, порхающих вокруг нас, словно большие мухи. Подобно крупным плодам, на ветках покачиваются свитые из травы гнезда. Я поражен, мне кажется, что все это я вижу во сне. Мы бежим взапуски, хохочем как сумасшедшие, издаем радостные вопли. Вокруг сплошные луга, повсюду клевер, люцерна. Маки просто приводят меня в экстаз, еще немного — и я заплачу от умиления.

Надо было пересечь эту адскую страну, ощетинившуюся вулканами, покрытую лавой, продуваемую яростным ветром, побелеть от соли, выступающей на коже после того, как высохнут брызги; надо было проникнуться ужасом перед враждебной природой, лишенной жизни, где первозданные стихии вступают в схватку друг с другом и пребывают в вечном борении, ощутить свою ничтожность в сравнении с этими разгулявшимися силами, чтобы, наконец, испытать радость от того, что ты вновь обрел Жизнь.

Остальные члены моего экипажа тоже сошли на берег, и все они в своей простой душе переживают те же самые чувства, какие пытаюсь осмыслить я. Они предаются сумасшедшим пляскам, катаются по траве и говорят, что останутся здесь навсегда.