Тайны Колдовского мира: Стража Колдовского мира - [14]

Слегка раскосые глаза Лиары сузились. К чему Казариану делить трапезу с таким, как Синкариан? Этот вопрос не давал ей покоя уже два дня, с тех самых пор, как она получила известие о его приезде.

Они ведь особенные, все креванельцы, всегда такими были, на протяжении многих поколений. И кое-кто из них с радостью, представься такая возможность, натравил бы гончих на Казариана, да и на неё тоже.

Их отца отравили — за его собственным столом. Трое старших братьев погибли в боях за морем — так, по крайней мере, им сказали. Может, они с Казарианом и остались в живых только потому, что их забрали из замка по смерти матери и отдали под покровительство материнского брата по выводку, Волориана.

Там правила подобная бледной тени супруга Волориана. Она была строга, но Лиара ходила у неё в любимицах и, более того, девочка чем-то приглянулось самому Волориану. Он дозволял ей большую свободу, чем другим, даже брал её на обход племенных псарен, с гордостью показывая великолепных гончих. Она хорошо знала собак, а от Волориана и тех, кто служил ему, и также из собственных наблюдений узнала кое-что и о людях.

На протяжении жизни нескольких поколений Ализон захлёбывался в кровавых междоусобицах. Великие роды не истребили друг друга полностью лишь потому, что время от времени обращали свой гнев на соседей, на гнусный ведьмовской Эсткарп, лежащий к югу, а последнее время, в союзе с колдерскими чужаками, — на Высший Халлак за морем.

У её второго брата двое детёнышей, но они ещё малы. Кроме них, её самой и Казариана, никого не осталось из прямых потомков Кайлании, которая родила от великого мага и привнесла в их кровь необычную, а временами беспокойную примесь.

Над Казарианом висела постоянная угроза — так, во всяком случае, казалось Лиаре. До сих пор его спасал инстинкт самосохранения, тень Волориана (неизвестно, впрочем, пришла ли бы она ему на помощь, стала ли бы мстить за него?), исполняя кровные клятвы, данные его людьми, но теперь…

Лиара, нахмурившись, отвернулась от зеркала. Расшитые серебряной канителью юбки сердито прошуршали по ковру. Последнее время Казариан, кажется, придумал для себя в жизни новую роль — предпринимает шаги, которые приведут его к открытому конфликту со злейшими врагами.

Он стал куда-то исчезать. И так как немыслимо было обсуждать намерения или действия главы рода, Лиара не имела представления о том, что у него на уме. Казариан, возможно, считал, что она вообще не задумывается о делах властителя.

По губам Лиары скользнула усмешка. При брате состояли молчаливые прислужники — долговязый и мрачный Ганнард, его камердинер, и смотритель замка Бодрик. И ей оставалось лишь догадываться о секретах, которыми он с ними делился.

Но… Тут она вытянула руку, чтобы поправить на указательном пальце широкий перстень с молочно-белым камнем. У женщин ведь свои секреты. Хотя мать слишком рано умерла, не успев дать знание, была ведь ещё Сингала, ставшая Лиаре второй матерью. Именно она открыла ей по возвращении многие тайны.

На половине барона стены скрывали многочисленные переходы и тайники, но они имелись и в её апартаментах, куда согласно обычаю мужчины могли ступать лишь по приглашению Хранительницы Очага. Девушке многое удалось разузнать, путешествуя по тайным ходам. Но больше всего её интересовал Ключ.

Ибо Ключ Кайлании по праву принадлежал Главной выводка. И так как у Казариана не было жены, Ключ должен был находиться в её, Лиары, распоряжении. Она толком не знала, в чём его секрет, ей было лишь известно, что он обладает громадной волшебной силой и передаётся по женской линии. Она всё ждала, когда Казариан упомянет о Ключе, но брат обращался с ней холодновато-официально. Он был не из тех, кто поддаётся женским чарам. Губы её при этой мысли слегка раздвинулись, и показались зубки. Будь она одной из его призовых сук — тогда он был бы с ней куда откровеннее.

Сейчас она встревожилась. Креванелю, насколько она могла судить, угрожали со всех сторон. Возможно, дело в проклятии крови древнего мага, так легко возбуждающей злобу соседей-баронов. А если Казариан дал вовлечь себя в какой-то заговор — а она была уверена, что дело обстоит именно так, — будущее представлялось мрачным.

Лиара снова повернула перстень. К счастью, у неё есть выход. Поверженного барона принято скармливать псам; и участь его домашних ничуть не лучше. Посему она всегда носила при себе то, что избавит её от худшего — быстродействующее зелье, собственноручно приготовленное самой Сингалой.

Лиара прошла в коридор, не обращая внимания на кланяющихся слуг, одетых в тёмно-синие ливреи с эмблемами дома на груди. В этот вечер она могла свободно ступать там, куда женщины обычно не допускались, ибо ей приказали возглавить трапезу.

Брат не объяснил, почему желал её присутствия. Обычно на пиры приглашалась только знать. Посему она ощущала некий трепет, который старалась подавить, величественно шествуя в трапезную на своих высоких каблуках.

Сам Бодрик с двумя охранниками стоял на страже у высоких дверей. Поблизости находились три отряда украшенных шрамами и ярко разодетых воинов. Цвета парадных камзолов выделялись на фоне приглушённых тонов шпалер, покрывавших стены. Ей было известно, что эти чужаки служили в личной охране владыки Синкариана и прочих гостей.