Тайны и герои Века - [60]

В этом отношении между старым холостяком, вспоминающим юность, и седовласым отцом семейства, обуреваемым теми же воспоминаниями, та же разница примерно, что между чтением пьесы по книге и наблюдением ее в исполнении на сцене.

Принято думать, что выбор жены или мужа — сущая лотерея. И это так или почти так. Самые тщательные поиски достойной жены, самый осторожный анализ и выбор не гарантируют тебе избавления от всяких сюрпризов в будущем. Впрочем, оно иначе и не может быть. Если девушка увлечена тобой или просто желает видеть тебя своими мужем, то, конечно, она прилагает все старания к тому, чтобы предстать перед тобой в наиболее выгодном свете, и трудно при этих условиях разглядеть истинную натуру ее, да прибавь к этому свое истинное увлечение ею, склонное все идеализировать и все извинять. Да, наконец, девушка может и не вести никакой игры с тобой, но, став твоей женой, искренно измениться. Угаснет в ней пламень сильного чувства, а он угаснет неизменно, притупится чувство и у тебя, и тогда наступят будни, не говоря уже о том, что вкусы людей суть величины далеко не постоянные и склонны к известной перемене чуть ли не каждое десятилетие. Как при таких условиях выбрать и распознать безошибочно будущую жену? Как видишь, задача неразрешимая, но так как семью основать все же нужно, то вот тебе несколько указаний в этом отношении. Они не предохранят тебя от всегда возможной ошибки, но увеличат шансы более или менее правильного выбора. Не женись никогда не только на иноземке, но и на женщине не твоей среды, так как при совместной жизни существеннейшим элементом ее прочности является прежде всего взаимное понимание супругов и тождество их взглядов по основным жизненным принципам. Эта способность взаимно предвидеть, как поступит каждый из них в том или ином серьезном жизненном случае, чрезвычайно роднит и сближает людей. Это положение мне представляется до того правильным, что, логически рассуждая, можно было бы предположить, что наиболее прочными союзами были бы браки родных сестер и братьев, если бы тому природа и помимо людей не ставила решительных преград в виде взаимного физиологического отвращения и угрозы неминуемого вырождения.

Но довольно об этом старом, но вечно новом вопросе. Не меньше энергии и времени тратит ум человеческий над разрешением тайны мироздания, на искания Божества и на взаимоотношения, существующие между ним и человеком. Этого бесплодного и тягостного процесса искания не избежать и тебе, Сереженька, но верь своему старому деду, что тщетны всякие искания. Этим занималось много тысячелетий человечество и, исписав сотни тысяч томов по этому поводу, ровно ни к чему не пришло. Для того чтобы уменьшить тебе хотя бы этот бесполезный, но свойственный всякому человеку труд, я выложу перед тобой итоги моего семидесятишестилетнего размышления и наблюдения по этому вопросу. Существует ли Бог? Да, думается мне, существует. Какие доказательства тому? Я усматриваю их два: логическое и фактическое. Руководясь первым, я рассуждаю так: должен в мире иметься гениальный разум, руководящий во имя неведомых нам целей всей механикой Вселенной. Механика же эта изумительна. Из того малого, что успел подметить человек в этом отношении, вырисовываются потрясающие данные. Величины, которыми орудует Гениальный Хозяин, непостижимы для разума человека и не могут быть им ни произнесены, ни выражены. Что значит, когда язык человека заявляет, что есть звезды, свет которых доходит до земли в несколько миллионов лет, проходя по двести восемьдесят тысяч километров в секунду? Жалкие слова, не дающие сколько-нибудь точного понятия о расстоянии. Между тем все эти звезды, планеты, туманности, вращаясь и вокруг себя, и по орбитам различных солнечных систем, проделывают все это с бесконечной точностью, без малейшей ошибки, к праздному удивлению самовлюбленного человечества. Может ли существовать подобный гениальный распорядок вещей без наличия правящего Гения? Вряд ли!

Доказательство фактическое я вижу в следующем: разум современного человека, вооруженный всесторонним знанием, не знает положительно препятствий к удовлетворению своей пытливости. Но имеется один лишь камень преткновения, лежащий на пути победоносного человечества, — это творение живого. Вооруженный многовековым опытом и обширнейшим багажом знания, современный человек, тем не менее, не в силах самостоятельно создать хотя бы жалкого слизняка — эту студенистую массу, этот примитивнейший живой организм. Хозяин даст ему точный отчет о составных элементах, пошедших на строение этого жалкого тельца, микроскоп расскажет ему подробно о взаимном расположении этих элементов, но как точно ни придерживается он оригинала, как ни соблюдает пропорций, в его силах построить лишь абсолютно точное, но, увы, мертвое тело. Вдохнуть же жизнь ему не дано ни ныне, ни прежде, ни во веки веков.

В последнее время химия работает над искусственным изготовлением белка, этого начального зародителя всего живущего, но не верю я в успешность этих изысканий.

Теперь что касается взаимоотношений между Божеством и людьми. Что же могу я сказать по этому туманному вопросу? Передам тебе просто, Сереженька, в самых общих чертах те изгибы, что проделала моя жизнь по этому пути. Лет до тридцати мне казалось, что человек обладает свободной независимой волей и волен вполне строить свою жизнь по собственному вкусу и усмотрению. Безграничная вера в свои силы, в силу и глубину человеческого разума — вот причины подобного миросозерцания. Однако потом, к сорока годам, когда, оглядываясь на пройденный жизненный путь, я стал медленно устанавливать какую-то таинственную связь между отдельными этапами этого пути, не имевшими, как мне казалось прежде, ни малейшей связи друг с другом, я вместе с этим впал в противоположную крайность — мне стало казаться, что судьба каждого человека предначертана заранее и что, что бы ни делал человек под давлением воображаемой собственной воли, он, в сущности, рабски исполняет заранее определенное ему жизненное задание и не дано ему отклоняться от строго намеченного ему пути. Словом, я стал фаталистом. Позднее, под старость, я в третий и последний раз изменил свое мнение по этому поводу. Теперь мне кажется, что Божество не вмешивается в каждую индивидуальную жизнь существа, Им созданного. Господь, стремясь к своей конечной цели, оперирует обычно коллективом, если можно так выразиться, людей лишь в исключительных случаях, посылая в мир отдельные жизни со строго намеченной программой земного поведения. Он посылает истребительные войны, повальные эпидемии в тех случаях, когда требуется разрядить плотность человеческой массы, слишком уклонившейся в своем духовном росте в положительную или отрицательную сторону от намеченного мирового плана. Не зная конечной цели, мы не можем судить о целесообразности той или иной огульной меры, а посему, возможно, часто бедствия отдельного поколения людей мы склонны трактовать как жестокую и ненужную нелепость, между тем как эти жертвы благостны и необходимы для конечной и, надо думать, светлой цели Божества. Ведь полевая мышь, глядя на оставленное под паром и осужденное этим самым на временное бесплодие и запустение поле, вряд ли понимает смысл этой меры. Или зверь лесной, открывая неожиданно вырубленные в лесу участки, вряд ли оценивает всю разумность правильного лесоводства. И надо думать, что как мыши, так и лесному зверю эти явления рисуются такими же бессмысленными бедствиями, как и отдельные мировые катаклизмы кажутся ненужными катастрофами в глазах человека.