Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский - [4]

, — вспоминал А. В. Трубецкой.

Такую обворожительную красавицу, как Натали Пушкина, Дантес не мог не заметить. В феврале 1836 года на балу у ди-Бутера, посланника Сицилии, все гости обратили внимание на неумеренные ухаживания «модного кавалергарда» за женой поэта. Прошло некоторое время и Наталья Николаевна всерьез увлеклась красивым французом. Обоим в 1836 году было по 24 года, они были молоды, беспечны, и пьянящая радость жизни отуманивала их мозг.

«Мне с ним весело, он мне просто нравится», — сообщила Натали в разговоре с Вяземской. Дантес открыто ухаживал за ней на балах, приезжал к Пушкиным, и Александр Сергеевич, возвращаясь домой, порою заставал их вдвоем за беседой; они через горничную Лизу обменивались любовными записками. По мнению П. Е. Щеголева, «Наталья Николаевна была увлечена серьезнее, чем Дантес… доминировал в любовном поединке Дантес: его искали больше, чем искал он сам»[9]. «Он смутил ее», — говорил Пушкин своим друзьям.

^{Жорж Шарль Дантес. Худ. Бенар. Литография с портрета неизвестного художника. 1830-е гг.}

^{Портрет Н. Н. Пушкиной. Акварель А. П. Брюллова. 1831 г.}

Современники отмечали, что Наталья Николаевна была «непроходимо глупа», «чрезвычайно красивая, но и чрезвычайно глупая», «набитая дура» и т. п. Прекрасно зная ревнивый и горячий характер мужа, она частенько дополнительно травмировала его, когда, возвращаясь с бала, начинала перечислять своих поклонников.

Можно представить душевные муки Пушкина в последний год его жизни. Наталья Николаевна, которую он страстно любил, все более отдалялась от него. Он чувствовал, что теряет ее.

Отношения Натальи Николаевны и Дантеса были на виду у всех, о них сплетничали, их обсуждали, над поэтом открыто и за глаза подсмеивались.

4 ноября 1836 года А. С. Пушкин получил по городской почте циничный пасквиль — патент на звание рогоносца в виде пародии на орденскую грамоту. Вот его содержание:

«Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютером великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх».

В тот же день несколько знакомых Пушкина передали ему полученные ими в двойных конвертах такие же дипломы на его имя. Авторы пасквиля намекали не только на отношения жены Пушкина с Дантесом, о чем знали практически все, но и на связь Николая I с Натальей Николаевной.

По содержанию пасквиля Пушкин выбирался в коадъютеры, или помощники, к Д. Л. Нарышкину. Последний считался знаменитым рогоносцем, ибо его супруга Марья Антоновна была в долголетней связи с покойным императором Александром I. Этот скрытый намек на царя Пушкин понял сразу.

Но кто же автор анонимного письма?

Лицейский друг Пушкина М. Л. Яковлев, возглавлявший типографию императорской канцелярии и хорошо разбиравшийся в сортах бумаги, дал заключение, что «бумага иностранной выделки» и должна принадлежать какому-нибудь посольству. Опираясь на экспертизу М. Л. Яковлева, Пушкин сделал для себя вывод: оскорбительное письмо исходило из голландского посольства, а автор его — известный интриган и недруг Александра Сергеевича барон Луи Геккерн. Поэт умер с убежденностью в этом. Но, очевидно, вывод Пушкина был не совсем верен.

Кроме Геккерна, подозрения падали на министра народного просвещения графа Уварова, жену министра иностранных дел графиню Нессельроде, князей Гагарина и Долгорукова. Двое последних являлись друзьями Луи Геккерна и, предполагают, были с ним в интимных отношениях.

В Санкт-Петербурге репутация голландского посланника была незавидна, многие добропорядочные граждане избегали знакомства с ним. Барон Геккерн был окружен преимущественно молодыми аристократами, с которыми находился в отношениях «неестественной интимности». Среди них ему легко было найти физических исполнителей своих замыслов.

В 1863 году в брошюре А. Аммосова «Последние дни жизни и кончина А. С. Пушкина», которую автор писал со слов секунданта Пушкина К. К. Данзаса, уверенно утверждается, что автором пасквиля был князь Долгоруков, а писал он на бумаге князя Гагарина, у которого жил на квартире, и, очевидно, с его ведома. И Гагарин, и Долгоруков в 1863 году были еще живы и публично в печати категорически отвергли свое участие в написании пасквиля.

Спустя 90 лет после смерти Пушкина, в 1927 году, судебный эксперт ленинградского уголовного розыска А. А. Сальков по инициативе П. Е. Щеголева произвел графическую экспертизу почерков автора двух сохранившихся экземпляров анонимного письма и подлинных писем всех подозреваемых лиц. Приводим вывод исследования: «…я, судебный эксперт, Алексей Андреевич Сальков, заключаю, что данные мне для экспертизы в подлинниках пасквильные письма об Александре Сергеевиче Пушкине в ноябре 1836 году написаны несомненно собственноручно князем Петром Владимировичем Долгоруковым».

Вывод А. А. Салькова в дальнейшем подтвердили эксперты-криминалисты В. В. Томилин и М. Г. Любарский.