Тайны фальшивых денег — вчера, сегодня, завтра - [33]
По приказу царя серебро начали плавить, чтобы перечеканить в русские монеты. Когда часть серебра расплавили, то выяснилось, что талеры содержат очень плохой металл с большим количеством примеси олова, меди, свинца и т. д. Работать с таким серебром было нельзя. Обычно при переплавке выгорали примеси олова и меди. На этот раз угар был слишком велик. «Вахромеевские ефимки против любских (т. е. любекских) плоше», — доносили монетчики. Однако Миллер утверждал, что его серебро хорошее. Дело дошло до боярской думы. Царь указал, а бояре приговорили охульное миллеровское серебро переплавить и, если будет слишком большой угар, то недостаток серебра взыскать с иностранных купцов хорошими ефимками. На сей раз серебро плавили в присутствии заинтересованных лиц: Вахромея Миллера и его товарищей, некоторых других купцов, мастеров-монетчиков и серебряных дел мастеров. На 20 фунтов миллеровского серебра, взятого для пробы, пришелся очень большой угар немногим меньше 2 фунтов, т. е. почти 10 %. Серебро забраковали.
Снова настойчивый Вахромей и его компаньоны били челом государю, и снова царь отдал приказ плавить «охульное миллеровское серебро». Из этого ничего не вышло: рвалось переплавленное серебро, не чеканилось, оно ломалось. Чем кончилось это дело, не известно. Известно лишь одно, что народ к фальсификации монет относился как к официальному злу. Единственный номинал — крошечная серебряная копейка низкого качества — доставляла большие неудобства. Крупные платежи приходилось пересчитывать по нескольку дней, а для меньших операций злополучная копейка была крупноватой. Мелкие торговцы начинали резать копейки пополам или натрое. В критические дни для денежного обращения появлялись денежные суррогаты, например, клейменные кусочки кожи. Их окрестили «кожаными жеребьями».
Средние века уходили в небылое, наступало новое время.
Молодой царь Петр I начал денежную реформу. Серебряные, чеканенные из проволоки русские копейки еще ходили некоторое время. Царь Петр ненавидел их не меньше, чем боярские бороды, и называл их «старыми вшами». Однако избавиться от них удалось лишь в 1718 году.
Сбылась петровская мечта — все копейки стали медными. Однако другой мечте — вывести всех фальшивомонетчиков — не суждено было сбыться. «Денежные воры» остались.
ТАЙНЫ ПОДДЕЛЬЩИКОВ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Монетный двор Акинфия Демидова
В феврале 1744 года известный уральский заводчик Акинфий Демидов (1678–1745 гг.) преподнес императрице Елизавете Петровне серебряный слиток весом 11 килограммов. Слиток выплавили на алтайских заводах Демидова из местных медных руд. Демидов прекрасно знал, что добыча благородных металлов частным владельцам запрещена, поэтому он попросил государыню направить на Колыванскне рудники толкового чиновника для оценки на серебро эксплуатируемых им месторождений. Свои алтайские заводы, на которых появилась возможность выплавлять вместе с медью и серебро, Акинфий предложил передать в ведение «высочайшего кабинета».
Такой «верноподданнейший» поступок, сулящий огромную прибыль государственной казне, поначалу привел императрицу в неописуемый восторг, который вскоре сменился великим гневом. Вслед за Акинфием в Петербург прибыл штейгер Колыванского завода Филипп Трегер, подавший «извет» о том, что, дескать, Демидов ведет тайную добычу серебра и золота. Находясь в Колывани с 1740 года, Трегер, превосходный специалист по серебряным рудам, естественно, знал об этом. После окончания трехлетнего договора, собираясь уезжать в столицу, он неосторожно проговорился мастеровым, что донесет о незаконной добыче. Верные приказчики сразу дали знать хозяину в Невьянск. Вот тогда Демидов решился на хитрый ход. Захватив с собой мастера но плавке серебра Иоганна Юнгганса, он поспешил сам доложить императрице о якобы впервые выплавленном на Алтае серебре. Правда, он умолчал о том, что попутно получал золото, и что выплавка благородных металлов производилась им тайно не первый год. И даже самому себе Демидов боялся признаться, что в подземной части Невьянской башни был оборудован тайный монетный двор, где чеканились серебряные рубли.
Хитроумный ход не удался. Разоблачение Трегера вызвало сильное неудовольствие императрицы. Только заступничество благодетелей в лице барона И. А. Черкасова и других влиятельных придворных спасло именитого заводчика от суровых последствий «извета».
В Колывань для проверки «заявки» срочно послали бригадира Бейера. В январе 1745 года он приступил к плавке медно-серебряной руды, заранее заготовленной демидовскими приказчиками. Менее чем за год бригадир закончил порученное дело и в декабре возвратился в Петербург. Бейер доставил почти 45 пудов серебра, содержавшего по пробам около 12 фунтов золота.
Щедрый подарок Демидова обошелся ему дороговато: все его алтайские рудники и заводы были отобраны в казну.
Таким образом, еще в начале 40-х годов XVIII века Акинфий Демидов уже занимался незаконной добычей серебра, а возможно, и золота. Очевидно, этим он занимался раньше, еще со времен постройки Колыванского завода (1729 год?).
Чтобы дать ответ, следует выяснить, знал ли Акинфий Демидов в то время о содержании серебра в алтайских рудах? Горный инженер В. И. Рожков, который изучал деятельность Акинфия Демидова на Колывано-Воскресенских заводах в конце XIX века, опубликовал архивные данные. Из них можно сделать вывод, что уральский заводчик узнал о месторождениях меди и серебра на Алтае от «рудознатного» мастера Каменского завода Федора Инютина.
