Тайны Дома Крю. Английская пропаганда в Мировую войну 1914-1918 гг. - [6]

Управление делилось на два основных отдела (по существу работы): «один для изготовления, другой для распространения пропагандистской литературы». Первый отдел работал, имея подотделы по основным «объектам» своей работы (германский, австро-венгерский и болгарский).

Очень важным и заслуживающим нашего внимания является организация связи и совместной работы Нортклиффа с «представителями» угнетенных народов. Какую роль выполняли эти связи? Автор отвечает: «По настоянию Стида {8}выделены были в названный комитет {9}в качестве членов представители угнетенных народностей по одному от каждой... Проведение кампании потребовало в дальнейшем сохранения в течение всего 1918 года тесной связи с различными национальными организациями; эти организации имели возможность нести осведомительную службу как в интересах названных народностей, так и в интересах союзников».

Вообще делу использования и организации «частных» связей, агентур, «секретных путей» уделялось много внимания и сил, имея для этого в составе Управления специальную организацию с неким Гестом во главе: «Заслугой Геста является устройство и функционирование агентур, при посредстве которых изготовлялась и ввозилась контрабандным путем в Германию и Австро-Венгрию пропагандистская литература». Одним из способов использования «связей» и «путей» являлась работа в формах и через лиц «нейтральных» стран и даже через влияние и прямой подкуп корреспондентов и газет неприятельских стран.

Управление Нортклиффа, являвшееся открыто государственным органом, в то же время пыталось и стремилось для большей успешности работы и авторитетности играть роль общественной организации. В частности поэтому, а главное для тесной увязки с военными событиями, предпринимаемыми новыми операциями, и со всей государственной [19] политикой, при Управлении существовал специальный институт прикомандированных офицеров и лиц от основных заинтересованных министерств и учреждений, в первую очередь от министерств иностранных и военных дел.

Но основную связь с государственной политикой и дипломатией поддерживал сам Нортклифф, сносясь непосредственно с премьер-министром. Порядок был таков: при очередной большой кампании Нортклифф писал премьеру свои «соображения» о предполагаемой линии, тактике и содержании пропаганды в данной стране. В ответ на эти «соображения» Нортклифф получал санкционирующее их письмо с коррективами и дополнительными указаниями.

Таковы основные организационные вопросы работы Нортклиффа. Обращаем внимание читателя на подчеркнутое автором благоприятное, «любезное» отношение к Управлению всех министерств и даже финансовых органов, от которых «не было никогда отказа или промедления... если речь шла о расходе, связанном с пропагандой против неприятеля». Это свидетельствует о том, что к 1918 году авторитет подобной организации был очень высок, что английские «государственные мужи» знали цену пропаганде.

В заключение, по вопросу об организационной стороне пропаганды, следует отметить еще два интересных момента. Нортклифф стремился объединить, централизовать руководство пропагандистской деятельности всех союзников. Это объясняется, понятно, не только стремлением к единству пропаганды, но главным образом желанием захватить в свои руки и диктовать свою волю всем союзническим пропагандистским организациям. Это стремление не лишено значения и для оценки организации пропаганды в будущей войне.

Опыт пропаганды в мировую войну подвел автора и Нортклиффа к одной очень важной проблеме — как воздействовать на противника не только в целом в продолжение всей войны, но и в отдельной операции и кампании. Автор вплотную подходит к вопросу об обеспечении операции средствами пропаганды. Оценивая задержку и ослабление наступления австрийцев на реке Пиаве (на итальянском фронте) как следствие пропаганды (для австрийцев «стало необходимым применение пулеметных отделений, для того чтобы помешать массовому дезертирству во время наступления на Пиаве», — пишет Стюарт), Нортклифф говорил (на союзническом совещании по пропаганде):

[20] «Это открывает перспективы на жизненную связь между политической пропагандой и военными операциями».

Интересно отметить, что французский генерал Серриньи приходит к той же мысли: «Большевики оказались мастерами в искусстве сочетать действия морального порядка с чисто военными. Их боевым операциям в Сибири, Польше, на Кавказе всегда предшествовали в нужный момент агиткампании, направленные параллельно к внесению деморализации в ряды армии и в народную толщу противной стороны. Последовавшие результаты были изумительны и заслуживают глубочайшего изучения» {10}. Читателям понятна та зависть, с которой эти буржуазные «генералы-пропагандисты» смотрят на изумительный успех нашей политической работы в рядах противника и в частности в связи с той или иной операцией. Только одного они не понимают и не могут достичь в своей работе: их пропаганда иногда разлагает войска неприятеля, что дает им возможность легче и успешнее бить противника, в том числе и «упропагандированных» солдат; наша политическая работа просвещает классовое сознание солдат противника, помогая и нам и им легче и успешнее бить общего врага — класс капиталистов. В этом — неизмеримая принципиальная разница буржуазной пропаганды от нашей политической работы...