Тайны черных джунглей - [14]

— Сжалься надо мной! — умоляла она. — Они идут.

— Ну что ж, — ответил Тремаль-Найк, — первого же, кто осмелится приблизиться к тебе, я уложу на месте, как тигра в джунглях.

— Оставайся здесь, — вдруг быстро сказала она. — Я сама спасу тебя.

Она подобрала свое сари и направилась к двери, через которую вошла сюда. Тремаль-Найк бросился к ней, чтобы удержать.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Навстречу им, чтобы помешать войти сюда. А сегодня вечером, в полночь, я вернусь к тебе. Тогда свершится воля богов и может быть… мы убежим.

— Как твое имя?

— Ада Корихант.

— Ада Корихант! О как оно прекрасно! Я буду ждать. В полночь я ждут тебя!

Девушка завернулась в сари, влажными глазами взглянула в последний раз на Тремаль-Найка и вышла, сдерживая рыдания.

Глава 6 ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ СМЕРТИ

Покинув пагоду, Ада, все еще взволнованная, с лицом, залитым слезами, но с глазами, сверкающими гордой решимостью, вошла в небольшую комнату, расписанную и украшенную фигурками богов, похожими на тех, что находились в пагоде. Тут была и змея с головой женщины, и четырехрукая статуя со страшным ликом и ожерельем из черепов, и чаша из белого мрамора с золотой рыбкой.

Какой-то человек, по-видимому ожидавший ее там, прохаживался взад и вперед с явным нетерпением. Это был индиец высокого роста, худой, как палка, с энергичным лицом и прямым жестоким взглядом, со впалыми щеками и подбородком, обросшим короткой взъерошенной бородой. Он носил обернутое вокруг тела богатое «дооте» — вроде накидки из желтого шелка, с какой-то таинственной эмблемой посередине. Его голые руки были покрыты тонкими белесыми шрамами и какими-то причудливыми знаками, которые невозможно было расшифровать.

Заметив Аду, этот человек остановился и пристально посмотрел на нее взглядом, в котором точно сверкали черные искры, а губы его сложились в ухмылку, которая внушала страх.

— Привет тебе, Дева пагоды, — сказал он, становясь на колени перед девушкой, точно перед какой-то святыней.

— Приветствую тебя, великий жрец, возлюбленный богиней, — ответила Ада дрожащим голосом.

Оба замолчали, пристально глядя друг на друга. Казалось, каждый пытался прочесть мысли другого.

— Дева священной пагоды, — сказал индиец через некоторое время, — тебе грозит большая опасность.

Ада задрожала. Тон индийца был мрачным и угрожающим.

— Где ты была этой ночью? Мне сказали, что ты входила в пагоду.

— Это правда. Ты дал мне благовония, и я возлила их у ног твоего божества.

— Говори «нашего».

— Да, нашего, — повторила Ада сквозь зубы.

— Ты что-нибудь видела в пагоде?

— Ничего.

— Дева пагоды, тебе грозит большая опасность, — повторил он еще более мрачно. — Я знаю все!

Ада отпрянула назад, издав крик ужаса.

— Да, — продолжал индиец с возрастающей яростью. — Я узнал все! Твоего сердца, осужденного никогда не любить на этой земле, коснулась любовь к смертному человеку. Он высадился прошлой ночью в наших владениях, он поднял руку на нас, он, совершив страшное преступление, исчез, но я выследил его. Этот человек вошел в пагоду.

— О нет, это неправда! — вскричала несчастная девушка.

— Дева пагоды, любя этого человека, ты нарушаешь свой долг. Твое счастье, что он не осмелился возложить свои руки на тебя. Но этот человек не уйдет отсюда живым, — продолжал индиец с жестокой радостью. — Змея вползла в логово льва, но лев разорвет ее.

— Не делай этого! — воскликнула Ада.

Индиец ухмыльнулся.

— Кто же это сможет противостоять воле нашей богини?

— Я!

— Ты?

— Я, негодяй. Смотри!

Она быстрым движением сбросила на землю сари, выхватила кинжал со змеевидным лезвием и приставила его к своему горлу. Индиец из бронзового стал серым, так бледность преобразила его.

— Что ты хочешь сделать? — спросил он испуганно.

— Если ты коснешься хоть одного волоса на голове этого человека, Суйод-хан, — сказала девушка тоном, который не оставлял сомнений в ее решимости, — клянусь, богиня в тот же час лишится своей Девы.

— Брось этот кинжал!

— Поклянись своей богиней, что Тремаль-Найк выйдет отсюда живым.

— Это невозможно. Этот человек осужден: его кровь уже предназначена богине.

— Клянись! — угрожающе повторила Ада.

Суйод-хан весь подобрался, точно хотел броситься к ней, однако страх опоздать остановил его.

— Послушай, Дева пагоды, — сказал он, стараясь казаться спокойным, — этот человек останется в живых, но ты должна поклясться, что никогда не будешь любить его.

Ада издала глухой стон, и воздела руки в отчаянии.

— Ты убиваешь меня! — рыдая, воскликнула она.

— Ты избрана нашей богиней.

— Зачем разбивать счастье, едва рожденное? Зачем гасить луч солнца, который согрел это бедное сердце, закрытое для всякой радости? Нет, я не могу погасить эту страсть, которая пылает во мне.

— Клянись, и этот человек будет спасен.

— Значит, ты непреклонен и нет никакой надежды? Но я отказываюсь от вашей страшной богини, которая внушает мне ужас, которую я проклинаю с первого дня, как судьба бросила меня в ваши руки.

— Мы неумолимы, — настаивал индиец.

— Значит, сам ты никогда не любил? — воскликнула она, плача от ярости. — Ты не знаешь, что такое неодолимая страсть?

— Я не знаю, что такое любовь, — с мрачным лицом сказал жрец. — Клянись, Дева пагоды, или я убью этого человека.