Тайны «Черного ордена СС» - [5]

— И вы утверждаете, что ничего не знали об этом?

— Нет, — говорит Функ.

— Вы часто посещали кладовые Рейхсбанка и водили туда посетителей, не правда ли? Я повторяю вопрос: вы сами часто бывали в кладовых?

— Да, там, где хранились золотые слитки.

— Каков был их вес?

— Это были обычные слитки золота, которые приняты в обращении между эмиссионными банками. Насколько мне известно, они имеют различный вес. Но это были, я полагаю, слитки 20-килограммовые. Впрочем, можно вычислить. Если…

Додд прерывает Функа:

— Не приходилось ли вам видеть во время посещения кладовых такие предметы, как портсигары, часы и другие ювелирные изделия, которые я уже называл?

Функ заметно повышает тон:

— Никогда, никогда! Я был в золотохранилищах всего четыре-пять раз, и всегда лишь для того, чтобы показать посетителям это весьма интересное зрелище.

Додд поднимает указательный палец.

— Вы хотите убедить трибунал, что, будучи президентом Рейхсбанка, не проводили ревизий кладовых и никогда не проверяли, что в них находится?

Ведь любой ответственный банкир делает это регулярно, не так ли? Что вы можете сказать по этому поводу?

— Нет. Дела Рейхсбанка вел не президент, а директорат. Я не занимался отдельными операциями с золотом. Если поступало большое количество этого металла, то об этом сообщали в директорат. Он руководил всем, и об отдельных операциях были информированы только ответственный директор, высший чиновник или референт директората.

— Хорошо, позднее мы еще вернемся к этому.

Сейчас, поскольку вы не можете припомнить описанные мною ценности, я попрошу показать вам фильм о некоторых предметах, обнаруженных в банковских кладовых.

Я прошу вас, г-н председатель, — говорит Додд, поворачиваясь к судейскому столу, — разрешить подсудимому пересесть в зал, чтобы он мог лучше видеть фильм, который, возможно, освежит его память.

Два дюжих парня в форме американской военной полиции подводят Функа к месту рядом с его защитником Заутером. Зал погружается в темноту. На экране появляются массивные двери кладовых. Объектив киноаппарата перебегает на сейфы, отделенные Друг от друга стальными решетками. Банковские чиновники открывают замки. Лучи карманных фонарей падают на содержимое сейфов. В них золото, бриллианты, рубины, смарагды, серебро, платина.

Все это лежит кучей, словно брошено застигнутыми врасплох грабителями.

Американский военный чиновник запускает руку в сейф и потом подносит ее к объективу Драгоценное жемчужное ожерелье, четыре золотые десятифранковые монеты выпуска 1862 года, рубинова брошь и два золотых коренных зуба. Кинообъектив выхватывает детали из сверкающей кучи драгоценностей. Исчезают последние сомнения. То, что находилось в кладовых Рейхсбанка, было награблено эсэсовскими мародерами.

В зале вспыхивает свет. Председатель суда первым нарушает молчание:

— Г-н Додд, я полагаю, что вы дадите суду пояснения относительно этого фильма.

— Несомненно, — говорит Додд. — Пока я могу сообщить, что фильм был заснят во Франкфурте-наМайне, когда союзные вооруженные силы заняли этот город и проникли в кладовые Рейхсбанка.

Додд вновь обращается к Функу:

— Просмотрев этот фильм, вы теперь, очевидно, вспоминаете, что действительно имели в своем распоряжении такие ценности в течение трех с лишним лет?

— Ничего подобного я не видел, — причитает Функ. — По-видимому, большая часть вещей, показанных в фильме, взята из шкатулок тысяч вкладчиков. Они приносили в рейхсбанк опечатанные шкатулки, в которых находились и такие ценности, как иностранная валюта, девизы, золотые монеты и т. д.

Все это они должны были сдать государству. У нас, насколько я помню, находились тысячи таких запечатанных шкатулок, о содержимом которых Рейхсбанк не знал. Таким образом, я никогда не видел ни одного предмета из тех, которые были показаны в фильме, и не имею никакого представления о том, откуда взялись эти вещи, кому они принадлежали и для чего использовались.

— Ваш ответ весьма интересен, — говорит Додд. — Но я спрашивал вас вчера и вновь спрашиваю сейчас: слышали ли вы когда-нибудь, чтобы кто-либо помещал на хранение в банк свои золотые зубы?

Функ опускает голову.

— Вы видели в фильме золотые мосты, коронки и другие изделия, используемые стоматологами дл протезирования. Ведь никто и никогда не хранил подобных вещей в банке. Вы с этим согласны?

Функ снова пытается уверить суд, будто это какое-то недоразумение и что он не знает, как все это попало в рейхсбанк.

Тогда Додд зачитывает показания Эмиля Пуля, данные под присягой 3 мая 1946 года в Баден-Бадене.

Пуль писал, что начиная с августа 1942 года в рейхсбанк поступали на хранение драгоценности, часы, оправы для очков, золотые зубы, коронки и большое количество других предметов. «В основном, — говорится в его показаниях, — все это было изъято эсэсовцами у евреев и лиц других национальностей — жертв концентрационных лагерей. Руководство СС хотело превратить эти ценности в звонкую монету и пользовалось для этого содействием Рейхсбанка с ведома и согласия Функа».

Функ опять приперт к стенке, но сдаваться не хочет.

— Я заявляю, что показания Пуля ложны! — восклицает он, дрожа от злобы. — Я могу лишь повторить то, что уже говорил. Пуль сообщил мне однажды о получении золотого вклада от СС, и позже, как теперь вспоминаю, я говорил с рейхсфюрером СС о том, могут ли эти вклады использоваться Рейхсбанком.