Тайны бронзовой статуи - [178]

В переднем ряду кресел, поставленных амфитеатром, с правой стороны алтаря, сидел Вильдон с женой. Император сделал его обер-егермейстером всех германских лесов. Вильдон и жена его были одеты с богатой простотой; все знали, что они делали честь своему званию своей порядочностью, честностью и добродетелями. Но они были счастливы не столько собственным счастьем, сколько счастьем приемной дочери.

Старик Бернард тоже сидел в первом ряду. Он стал теперь сенешалем и, следовательно, находился на равной ноге с Вильдонами. Поодаль сидел еще один из наших приятелей, старик Губерт, бывший управитель замка Альтендорф, теперь управляющий дворцом в Ахене.

Недоставало только Жижки. Генерал согласился на этот брак не только потому, что он ставил его дочь в высокое положение, но в основном оттого, что глубоко уважал великодушный рыцарский характер императора

Альбрехта. Однако табористский полководец считал излишним одобрять своим присутствием подобную церемонию. Он остался в Праге, но благословил Анжелу, прежде чем отправил ее к жениху.

На другой день, утром, к собору повалила толпа. Улицы были усыпаны цветами, в каждом окне виднелись украшения, повсюду возвышались триумфальные арки. Балконы и крыши давно заняли зрители, желающие посмотреть на процессию; войска выстроились в два ряда, колокола трезвонили, а военные оркестры играли национальные мелодии.

Раздался пушечный выстрел, возвещающий о выезде императорского поезда из дворца. Впереди двигалась длинная верховая колонна рыцарей, вельмож и дам, за ними следовал император с той, которую он возвысил до себя.

В том же соборе, где они венчались, император и императрица были торжественно коронованы венским архиепископом.

По окончании церемонии коронования император и императрица вышли из собора со своей свитой и вернулись во дворец под восторженные возгласы народа. Остаток дня все ахенское население провело в празднествах и развлечениях.

Прошел месяц. Как-то вечером Альбрехт и Анжела прогуливались в дворцовом саду, упиваясь благоуханием цветов, и наслаждались удовольствием находиться наедине. Они разговаривали о прошедших событиях и вспоминали различные обстоятельства, познакомившие их, когда увидали графа Лионеля Арлона.

– Этна Ильдегард просит ваши величества принять ее, – объявил молодой человек.

– Если моя кузина во дворце, мы должны удовлетворить ее просьбу, – поспешила ответить императрица и потом шепнула мужу: – Понимаешь, милый Альбрехт, каковы бы ни были ее поступки, она всего лишь жертва необыкновенных обстоятельств.

– Ты просто ангел доброты, – улыбнулся император и сказал, обратившись к графу Арлону: – Проводите Этну Ильдегард в комнаты ее величества, мы придем через несколько минут.

Лионель поклонился и исчез. Очень скоро император и императрица, одни, без провожатых, вошли в гостиную, где с беспокойством ждала их Этна Ильдегард.

Этна была одета во все черное; и хотя щеки ее поражали своей бледностью, глаза не лишились прежнего блеска. Чело ее омрачала тень грусти, а когда появились император и императрица, с ней едва не сделались конвульсии. Но смятение продолжалось не долее секунды.

Император тоже пришел в сильное волнение, опять очутившись лицом к лицу с восхитительной красавицей, так страстно любившей его и, будучи Сатанаисой, так на него влиявшей. Но чувство Альбрехта Австрийского более походило на сострадание, и встреча ее кузины с мужем не возбудила в императрице ни ревности, ни сожаления. Она знала, что Этна воспламеняла только воображение императора, но никогда не владела его сердцем, поэтому Анжела приняла Этну с приятной смесью достоинства, любезности и дружбы.

– Добро пожаловать, милая кузина, – промолвила Анжела, взяв Этну Ильдегард за руки. – Если вы огорчены, мы вас утешим; если вам нужен приют, вы найдете его в нашем доме. Мой дорогой Альбрехт испытывает те же чувства.

– Ты права, Анжела, – подтвердил император. – Прошлое забыто, Этна, и одно будущее должно занимать наши мысли.

– Да, но мне не придется разделить его с вами в вашем доме, – проговорила Этна взволнованным, дрожащим голосом. – Однако я благодарю вас, Альбрехт, и вас, Анжела, за великодушное предложение и сочувствие. Было время, Анжела, когда я вас ненавидела, даже хотела убить, хотела убить и великого человека – вашего отца и моего дядю. Но это время прошло. Я не завидую ни вашему высокому положению, ни престолу, который вы занимаете, ни короне, венчающей вашу голову, но я завидую любви того, чьим сердцем вы владеете и кто возвысил вас до себя. Дай Бог вам обоим счастья: таково теперь желание Этны Ильдегард!

При последних словах голос ее задрожал, и, отвернувшись, она стерла слезы, заблестевшие на ресницах.

Император был потрясен, а императрица растрогана до глубины души.

– Я пришла к вам на несколько минут, – продолжала Этна, призвав на помощь все свое мужество. – Я ношу траур для того, чтобы лишить свои мысли надежд и стремлений, сделавшихся причиной моих несчастий и преступлений. Я поклялась не снимать его целый год и сдержу слово Но перед отъездом я вверяю вам судьбу моих верных подруг, которых, кажется, любят ваши пажи. Прощайте, милая Анжела, прощайте Альбрехт, прощайте навсегда. Но чтобы вы смогли понять, что я была скорее несчастна, чем виновна, возьмите эту рукопись, здесь описаны события моей жизни, окруженные для вас тайной.