Тайны бронзовой статуи - [157]

– Да, Сатанаиса… я прощаю вам прошлое… полностью, искренне прощаю, – произнес Кольмар, пожимая ее руку и тотчас выпуская ее, как бы желая показать, что пытается перебороть ту страсть, что увлекла его на край гибельной пропасти, – Каковы бы ни были причны, – прибавил он, – по которым вы обманули меня, я никогда не забуду о вашей любви. И не сомневайтесь, что я навсегда ваш друг. Но разве вы не объясните мне, почему поступили подобным образом?

– Что я должна объяснить? – спросила Сатанаиса, отирая слезы, блиставшие на ее длинных ресницах.

– Почтенный Бернард закончил свой рассказ тем, что, по его мнению, баронесса Эмилия и ее дочь Этна погибли в развалинах замка барона Манфреда, – заметил рыцарь.

– Да, я понимаю, ведь он больше ничего не знает, – кивнула Сатанаиса, по-видимому, погрузившись в глубокие размышления.

– Я ни в чем не упрекаю вас, Сатанаиса, я даже простил прошлое, хотя вы нанесли смертельный удар по моему счастью, – молвил рыцарь. – Но по крайней мере объясните откровенно то, что кажется мне непонятным. – Он умолк на минуту, чтобы сверхъестественным усилием подавить волнение, – у Сатанаисы щеки были мокры от слез, – потом продолжил: – Это ваше горе уничтожило бы всякий мой гнев против вас. Нам обоим предстоит жестокое испытание, но мы оба должны запастись мужеством для того, чтоб каждому пойти своим путем.

– Я понимаю вас, Зрпест, – сказала Сатанаиса, – и завтра объясню вам столько, сколько сумею. А пока наша беседа нагнала на меня лихорадку и расстроила мои мысли.

– Будь по-вашему, Сатанаиса, – согласился рыцарь, испытывая искреннее сострадание к женщине, которую видел недавно исполненной надежды и радости и теперь разбитую горем. – Да, сейчас вы нуждаетесь в покое, и мне ни за что на свете не хотелось бы увеличивать ваши мучения. Завтра утром мы увидимся в последний раз.

Эрнест Кольмар взял руку Сатанаисы, пожал ее и выбежал, не смея поднять глаза на женщину, которую он так любил и которая обманула его столь странным образом.

Глава 67 Последнее свидание

Ночь прошла, и через час после восхода солнца Эрнест Кольмар поднялся на башню. Волнуемый единственной мыслью, сжимавшей его сердце, он направился прямо к комнате Сатанаисы.

Он не смыкал глаз всю ночь. Подобно страждущей душе, он бродил среди развалин и по берегу реки, предаваясь самым разным думам, порожденным вчерашними происшествиями. Теперь же его тоска стала совсем нестерпимой.

Призвав к себе все свое мужество и энергию, рыцарь тихо постучался в дверь, и та немедленно отворилась. Линда и Беатриче, поклонившись ему, вышли навстречу. Кольмар приметил, что глубокая печаль застыла на их лицах, а глаза были красны от слез. Но он не стал ни о чем расспрашивать их, потому что увидал в глубине комнаты Сатанаису, лежащую на постели. Он перешагнул порог и затворил за собою дверь.

– Вот и вы, Эрнест. Вы пришли на наше последнее свидание, – промолвила Сатанаиса таким тихим голосом, что ее трудно было расслышать. – Но, ах! Какой у вас расстроенный вид! Вы бледны: верно, провели ночь в горестных размышлениях, – прибавила она с беспокойством.

– Да, Сатанаиса… Я провел печальную ночь, – ответил Кольмар, садясь возле постели. – Я вас любил, но надежды мои увяли, как цветок, отравленный ядовитым дыханием. Я не могу более думать о том; чтобы соединить с вами судьбу, а между тем знаю, что люблю вас горячее прежнего. Я не стал бы в последний раз испытывать на себе ваше влияние, если бы чувство могущественнее пустого любопытства не побуждало меня просить у вас обещанных объяснений, ибо в том, что я услышал вчера, много странных вещей.

Рыцарь придвинул стул ближе к кровати и приготовился внимать Сатанаисе.

Молодая женщина глубоко вздохнула, потом, собрав все свое мужество, начала следующее повествование:

– Вы говорили, что старик остановился на разрушении замка барона Манфреда. Он убежден, что баронесса Ильдегард и ее дочь Этна погибли под его развалинами. Прежде чем сообщить, как они спаслись, я должна сказать вам, что после приезда баронессы в замок барон Манфред упорно преследовал ее своей любовью. Сначала несчастная женщина обращалась с ним с презрением, не скрывая своего отвращения: она видела в нем виновника несчастий, разбивших сердце ее мужа, и злодея, принесшего смерть ее отцу и сестрам, сгоревшим при пожаре. Манфред, повинуясь только своим диким инстинктам, скоро перестал упрашивать и угрожать. Несчастная, испуганная Эмилия переменила тактику и начала тянуть время. Надеясь, что потом ее положение изменится, она вымолила год, чтобы оплакивать смерть мужа, обещая, что в конце этого срока выслушает предложения своего палача, плененного ее красотой, в горе ставшей еще чудеснее. Барон согласился, и год уже истекал, когда барон Альтендорф потребовал выдать ему Этну. Манфред сообщил об этом несчастной матери, и та, в ужасе от мысли, что может расстаться с дочерью, бросилась к потам палача, умоляя защитить ее. Манфред объяснил несчастной, на каких условиях поможет ей, и, хотя Эмилия считала его виновником смерти всех своих родных, она согласилась ради Этны. Накануне дня, назначенного для свадьбы, барон Альтендорф пришел со всем своим войском к стенам замка. Свадьба была отложена, и три недели гарнизон храбро защищался, но наконец враги взяли крепость. Манфреда убили, и вассалы в отчаянии подожгли замок. В суматохе Эмилия Ильдегард убежала, унеся Этну на руках, и, благодаря ночной темноте, успела добраться до соседнего леса. Затем она достала крестьянскую одежду для себя и дочери и отправилась в Прагу. К счастью, с ней было множество драгоценностей, подаренных ей на свадьбу бароном Манфредом. Она продала их и купила в уединенном месте скромный домик, где собиралась посвятить себя единственно воспитанию дочери. Чтобы скрыться от барона Альтендорфа, она назвала Этну Марьетой. Прошли два года почти в полном спокойствии. А потом случилось одно происшествие, сильно повлиявшее на будущность Этны.