Тайны «Бесстрашного» - [89]
У этих и спрашивать не о чем, сказал себе Джон, содрогаясь. Они все уже полумертвые.
Внезапный пронзительный, исполненный ужаса и муки вопль заставил мальчика остановиться. Из тьмы на него вылетело что-то огромное, черное, брыкающееся и встающее на дыбы. По пляжу мчался обезумевший от страха конь. Даже во тьме Джон различил два белых пятна закатившихся глаз несчастного животного, хлопья пены в оскаленном рту и растрепавшуюся гриву. Мальчик инстинктивно вытянул вперед руки, защищаясь — и случайно ухватился за поводья коня. Испуганное животное остановилось, но не успокоилось, а заплясало на месте, брыкаясь и лягаясь во все стороны.
Джон без малейшего успеха пытался успокоить коня, когда из темноты на них выскочил какой-то кавалерист.
— Ох, так ты его поймал, — пропыхтел он. — Спасибо, дружище. Не хочу я, чтобы это сделал кто-то иной, после всего, что мы с ним вместе прошли. Ну, Руфус, тихо, тихо. Стой смирно. Приятель, подержи его, покуда я заряжу пистолет.
— Пистолет? — Обеими руками вцепившись в поводья, Джон с трудом удерживал коня на месте.
— Ну да. Пуля в голову. Последнее, что я могу для него сделать.
— Но зачем? Зачем вы хотите убить коня?
Незнакомец горько рассмеялся:
— Да это вовсе не я хочу. Спроси у полковника, чтоб его черти в аду поджидали с раскаленной сковородкой. «Вы, говорит, ребята, по лодкам. Коней не брать. И французам не оставлять, нечего гадам такие подарки дарить. Пристрелите их, говорит. Да живо». Но кавалеристу-то конь, он ведь дороже родного брата. Мы с Руфусом столько сражений повидали. Ты и не поверишь, сколько раз он мне жизнь спасал.
Он перехватил поводья коня и принялся что-то ласково нашептывать четвероногому другу срывающимся от горя голосом. Конь застыл и только дрожал всем телом.
— Прости, Руфус, прости, старый друг, — услышал Джон. — Прости меня. Я обещаю, тебе не будет больна Уж лучше я, чем какой-нибудь мясник.
Кавалерист отступил на шаг и дрожащей рукой поднял пистолет, направив дуло прямо в белую звездочку на лбу коня.
— Нет, нет! — Джон оттолкнул его руку. — Мне бы как раз пригодился конь. Отдайте его мне. Мне… мне нужно кое-кого отвезти. Я не подумал об этом раньше, но конь — именно то, что нам надо.
Кавалерист уставился на него во все глаза.
— Ты возьмешь его? Возьмешь Руфуса? О, парень, если бы ты только знал…
— Да, но послушайте. — Джон лихорадочно соображал. — Мне нужна помощь. Я возьму вашего коня, я спасу его, обещаю, но вы должны мне кое-что рассказать.
Кавалерист прищурился.
— Постой-постой. Наконец я тебя разглядел толком. Ты же моряк, верно? На что моряку лошадь? Что это ты затеял, мальчишка? Что хочешь сделать с моим Руфусом?
— Он нужен не мне. — Джон сделал шаг назад, потому что кавалерист угрожающе навис над ним, почти прижимаясь лицом к его лицу. — Там… там одна девушка. Мне нужно отвезти ее. Вон туда.
К его облегчению, кавалерист выпрямился и расхохотался:
— Ого! Девушка, говоришь? Не слишком ли ты молод для подобных вещей, дружок? Выходит, правду про вас, моряков, говорят. Жена в каждом порту! Испанка, да? Хорошенькая небось.
— Да. Да, она испанка. Я обещал — одному человеку — отвезти ее в деревню, откуда она родом. Но мне нужно знать — далеко ли французы? Ряды британских солдат — они далеко от города тянутся?
Кавалерист всё поглаживал Руфуса по шее. Конь уже почти совсем успокоился.
— Трудно сказать, морячок. Наши парни вон на том гребне, ближнем к городу. Вот и всё, что я знаю. Но они, увы, не в лучшей форме. Жалкое зрелище. А зачем…
— Да, а французы? — перебил его Джон. — Где французская армия? Далеко ли?
— Быстро нагоняет. — Кавалерист не сводил глаз с коня. — На день-два позади нас. Сдается мне, не более пяти миль. Они преследуют нас по дорогам, нападают из засад. Дикие злобные звери, вот кто они. Дикие злобные звери.
По всему пляжу зазвучали выстрелы, разнеслось пронзительное ржание умирающих лошадей. Руфус прянул в сторону и снова принялся плясать на месте.
— Бери его скорее. И иди отсюда, пока наш сержант не выяснил, что я не выполнил приказ, — взмолился кавалерист. Он порывисто потянулся к коню и поцеловал рыжую морду. — Ступай, милый мои, дорогой мой дружок! Я сделал для тебя всё, что мог. — Он шагнул назад. — Руфус, он у меня храбрый как черт. Под выстрелами и ухом не ведет. Только одного боится: воды. Если надо какой ручеек пересечь, верхом даже и не пытайся. Для меня еще он себя кое-как переборет, но ни для кого другого. Спешься и веди под уздцы. И разговаривай с ним поласковее, утешай. Ох, всё, не могу больше, надо идти!
Он повернулся и, спотыкаясь, побрел прочь.
Джон остался стоять посреди пляжа с конем в поводу, терзаясь сомнениями. Не напрасно ли он это затеял? Не легче ли было все-таки попробовать проделать весь путь пешком — в чужой, неизвестной стране, в темноте? А что, если конь слишком норовистый и сбросит Кит?
— Сюда, Руфус, — позвал он неуверенно и цокнул языком. К его облегчению, конь послушно двинулся следом за ним, аккуратно переступая и обходя лежавших на песке раненых.
— Эй! — закричал кто-то у него за спиной. — Всех коней приказано застрелить! Ты слышал приказ!
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.