Тайны «Бесстрашного» - [83]
Новые товарищи Джона, гардемарины в возрасте от тринадцати до тридцати лет, сперва обращались с ним пренебрежительно, а один-другой даже взяли манеру на каждом шагу задирать его. Однако Джон неизменно давал отпор и теперь уже более или менее влился в их шумную и буйную компанию, но близких друзей себе не завел и держался всё больше в сторонке. Он понимал — подобная нелюдимость не придает ему популярности, но ничего не мог с собой поделать.
Он отчаянно скучал по Кит. По двадцать раз на день он ловил себя на желании немедленно поделиться какой-то пришедшей в голову мыслью, пересказать чью-нибудь смешную шутку, которая непременно понравилась бы и ей, или же, наоборот, вместе с ней осудить какую-то явную несправедливость. Время от времени друзьям удавалось встречаться, ускользнув вечером на полубак — но возможность предоставлялась удручающе редко. Мистер Кэтскилл бдительно следил за Кит и не выпускал ее из лазарета, где к тому же наступило очень напряженное время: на корабле вспыхнула лихорадка, так что лазарет наполнился стонущими и мечущимися в бреду моряками. Каждый вечер Джон в одиночестве мерил шагами палубу и, когда свистали отбой, возвращался в отсек гардемаринов вконец озябший и в самом скверном расположении духа.
И Джону, и всем остальным членам истосковавшейся измученной команды уже казалось, что они так навек и останутся курсировать взад-вперед по французским прибрежным водам, пока по Европе гремит великая война, а другие корабли королевского флота бороздят моря, сражаются в славных битвах, завоевывают трофеи и покрывают себя славой.
Но одним холодным ветреным утром в начале января всё вдруг переменилось.
— Вижу корабль! — закричал впередсмотрящий на мачте.
Джон, который в тот миг передавал поручение мистеру Эрскину на нижней палубе, услышал, как на верхней всё заходило ходуном — команда разом ринулась к борту, чтобы посмотреть собственными глазами. К тому времени, когда он наконец смог подняться, кругом всё словно гудело от слухов и догадок. На горизонте насчитывался уже не один парус, не три и не пять, а целых тридцать! И то и дело появлялись новые. Капитан Баннерман, припав к подзорной трубе, вышагивал взад-вперед по полуюту.
— Да это ж целый флот, — промолвил рядом с Джоном один из матросов, закрывая глаза от солнца покрытой татуировками рукой. — Знать бы еще, кто его послал. — Господь Бог или сам дьявол? Если это лягушатники, то уже к вечеру мы все будем распевать вместе с русалками гимны морскому царю.
Джон, привыкший к пустынному простору морей, потрясенно следил, как весь день на горизонте точно из ниоткуда возникали корабль за кораблем — и плыли к ним. Очень скоро стало ясно, что флот английский, и все с замиранием сердца ждали команду поднять паруса и присоединиться к нему, но лишь с растущим отчаянием и досадой глядели, как корабли один за другим величественно проплывают мимо.
— Я видел две сотни грузовых судов, множество фрегатов и больше десятка больших линейных кораблей вроде нашего, — промолвил Джейбез мистеру Таусу, когда они стояли неподалеку от Джона на палубе, подняв воротники, чтобы защититься от резкого северо-восточного ветра. — Что вы по этому поводу думаете, мистер Таус?
— А думаю я, дружище Джейбез, что происходит что-то серьезное, и ежели корабельные наши пушечки окажутся не в наилучшем порядке, то полетят чьи-то головы, а наши с тобой в первую очередь.
— Это вы насчет генеральной инспекции пушек речь ведете, мистер Таус? — протянул Джейбез, пару минут обдумав слова командира.
— Именно что, Джейбез. Так что посади свою глупую птицу куда-нибудь от греха подальше и заставь-ка артиллерийскую прислугу попрыгать.
Над морем спускались ранние зимние сумерки, горизонт размылся, превратившись в смутную серую полосу, когда от огромного флота вдруг отделился один фрегат и проворно заскользил к «Бесстрашному». Часом позже на борт корабля поднялся молоденький лейтенант в новехонькой, с иголочки, форме и с грудой бумаг под мышкой. Он исчез в каюте капитана Баннермана, и следующие полчаса по палубам начали ходить самые безумные слухи.
Джон, поднявшийся наверх посмотреть, что происходит, заметил Кит, которая, улучив редкую минутку свободы, вышла подышать свежим воздухом.
— Что это? — спросила она, с изумлением глядя в последних лучах дневного света на белые паруса, заполонившие весь горизонт.
— Скоро узнаем. Вот с того фрегата на борт поднялся какой-то офицер. Он сейчас у капитана. Наверное, привез приказы.
Девочка поежилась.
— Похоже на начало большого наступления. Наверное, идут к Испании. Скоро будет большое дело.
— Думаешь? — Джон разулыбался от радости. — Надеюсь, и мы в стороне не останемся. А то, если мы тут проторчим еще недельку-другую, изнывая от безделья, команда взорвется как вулкан.
В ответ на этот энтузиазм Кит покачала головой, но всё же улыбнулась Джону.
— А ты отчего такая довольная? — спросил он.
— Сегодня мой день рождения.
— Твой день рождения? Уже сегодня?
— Да. Мне четырнадцать. Я своего добилась, Джон! Я всё это время пряталась, а теперь наконец свободна!
Я вырвалась из-под власти моего дяди. Мне больше незачем прятаться и таиться.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.