Тайны Балтийской Атлантиды - [6]
Куда более странной и, вне всякого сомнения, гиперболизированной представляются архитектура указанной крепости и количество вмещаемых ее портовыми укреплениями кораблей — такие масштабы далеко превосходили строительные возможности тогдашних скандинавов. Приведем для сравнения только два примера. Чтобы подчинить своей власти Данию, упомянутому выше норвежскому конунгу Магнусу Доброму понадобилось всего семьдесят «длинных кораблей». А если верить также упомянутому выше Адаму Бременскому, во второй половине XI столетия норвежский король Харальд Прекрасноволосый с флотилией из трехсот «длинных кораблей» совершил военно-морской рейд на англосаксонское королевство. Раз сам король лично возглавил этот «поход за зипунами», можно сделать вывод, что возглавленный им парусно-гребной военный флот должен был считаться, по тем временам, весьма мощной армадой. Как же мог какой-то Пальнатоки, или какой-либо иной хозяин Йомсбурга, построить там гавань, способную вместить столь же огромный военный флот? Зачем ему это было бы нужно? Откуда ему было взять столько кораблей?
И еще одно замечание, связанное с сомнениями в подлинности истории о Бурислафе-Бурицлейве и о Пальнатоки. До наших дней сохранилось немало названий населенных пунктов, расположенных на связанном с легендой о Винете участке балтийского побережья, заселенного славянами. «Бурстаборг» (нем. Борстенбург) и «Стейнборг» (нем. Штайнбург) — всего лишь северогерманские соответствия славянских названий данных поселений, корни которых до сих пор содержатся в польских названиях данных городов. Немецкое слово «борстен» соответствует польскому слову «щецина» («щетина»), поэтому «Щецин» («Город Щетины») = «Борстенбург» (с тем же значением.), то есть Штеттин (от славянского топонима «Щетин»). Немецкое же слово «штайн» соответствует польскому слову «камень», поэтому «Штайнбург» (Каммин) = «Камень (Поморский)». А вот происхождение германского названия «Йомсборг» остается по-прежнему загадочным. Ему не находится славянского эквивалента. Мало того, «Йом» — слово, скорее всего, не славянского, а балтского происхождения. Ибо означает в балтских языках «песчаная коса».
Йомсборг — твердыня йомсвикингов
Как уже указывалось выше, скандинавские саги, то и дело противоречащие друг другу, — источники довольно-таки мутные. Мы не будем излишне подробно вдаваться в перипетии легендарных и исторических судеб основанного головорезом Пальнатоки братства йомсвикингов, хотя эти достаточно свирепые и кровожадные грабители, вне всякого сомнения, сыграли важную роль в расцвете зачарованного города Винеты. Не слишком-то приятно вчитываться в эти порой прямо-таки сочащиеся кровью страницы, способные настроить читателя на весьма мрачный лад, напоминая о временах, когда описанные в них качества весьма ценились в людях. Не ведая о роковом ходе дальнейшей истории человечества, великий немецкий гуманист и просветитель Готгольд (или, в современном написании, Готхольд) Эфраим Лессинг в своем известном труде «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии», бичуя широко распространенный в «Век Просвещения» культ светловолосого, не скрывающего своих слабостей, телесных и душевных мук, чувствительного, но преданного долгу до безумия, греческого героя, противопоставляет ему «жертвенную, варварскую храбрость» фигурирующих в «Саге о йомсвикингах» северных богатырей, далекую от «действенной храбрости» героев Гомера:
«Я знаю, что мы, утонченные европейцы, принадлежащие к более благоразумному поколению (чем древние греки, которых Лессинг, странным образом, к европейцам не причислял — В. А.), умеем лучше владеть нашим ртом и глазами. Приличия и благопристойность запрещают нам кричать и плакать. Действенная храбрость первобытной грубой старины превратилась у нас в храбрость жертвенную. Ведь даже наши предки стояли выше нас в этом смысле. Однако предки наши были варварами. Презирать всякую боль, неустрашимо смотреть в глаза смерти, с улыбкой умирать от укуса змеи, не оплакивать ни своих грехов, ни потери любимейшего друга — таковы черты древнего северного героизма. Пальнатоко (Пальнатоки — В. А.) предписал законом своим иомсбургцам (йомсвикингам — В. А.) ничего не бояться и не произносить никогда слово „страх“.
Готхольд Эфраим Лессинг
Не таков грек! Он был чувствителен и знал страх; он обнаруживал и свои страдания, и свое горе; он не стыдился никакой человеческой слабости, но ни одна не могла удержать его от выполнения дела чести или долга. То, что у варвара происходило от дикости и суровости, у него обусловливалось принципами. Героизм грека — это скрытые в кремне искры, которые спят в бездействии и оставляют камень холодным и прозрачным, пока их не разбудит какая-нибудь внешняя сила. Героизм варвара — это яркое пожирающее пламя, которое горит непрерывно и уничтожает или, по крайней мере, ослабляет в его душе всякую иную добрую наклонность. Когда Гомер заставляет троянцев вступать в бой с диким криком, греков же — в полной тишине, то комментаторы справедливо замечают, что этим он хотел представить первых варварами, вторых — цивилизованным народом».
