Тайнопись видений - [106]

– Мне приглянулась вот эта, – пробормотал он. – Чем-то напоминает язык Соаху. Могу я ее изучить?

– А, это наша недавняя находка, – сказала Данария, жестом велев стражнику закрыть сундук. – Работники достали ее из трубы в «Сливовых Источниках».

– Даже так! – наигранно удивился Нико. – Теперь ясно, почему она такой странной формы.

– Что ж, вижу, вам не терпится заняться расшифровками.

– Вовсе нет, госпожа!

– В любом случае мне уже пора вас покинуть. Велю выдать вам бумагу и чернила, может, что-нибудь сообразите за время моего маленького путешествия.

– Путешествия? Куда?

– Как раз туда, откуда родом эта вещь. В «Сливовые Источники». Там расцветает сад, не хочу пропустить такую красоту. Я не могу взять с собой в купальни слугу-мужчину, это плохой тон. Так что я решила сделать вам подарок, который избавит вас от скуки на эти дни. Император не против. Я рассказываю некоторые ваши легенды за обедом. Ему нравится, так что он к вам почти расположен. Даже ваше имя запомнил!

Спустя несколько минут Нико, раскрасневшийся и мокрый от пота, вернулся в комнату, распахнул окно и долго не мог надышаться воздухом, пахшим капелью с крыши и обледенелых каменных изваяний.

«Неужели она у меня? Неужели она правда здесь? Такалам… Что же ты хотел мне рассказать?»

Принц закрыл застекленную решетку, выдвинул табурет и вздрогнул от стука в дверь: служанка принесла перья, чернила и стопку белейшей бумаги из массы до того мелкого помола, что на поверхности почти невозможно было разглядеть отдельные крупинки.

«Чаинская», – с улыбкой подумал Нико.

Он взял принадлежности, но не воспользовался ни одним листком. Разум принца был до того заточен на метод шифрования Такалама, что переводил знаки в обычные строки с той же скоростью, с какой опытный синхронист читает текст в уме. Книга начиналась предисловием, датированным тысячным годом от рождения черного солнца.

Меня зовут Такалам, и это значит «Любящий мир», но так меня назвали уже после того, как отдали Ами. Мое настоящее имя, придуманное отцом еще до появления на свет, – Валаарий. Но не в честь главного острова Большой Косы. Его переименовали в Валаар годом позже, а до того он назывался Бэйзом, но теперь, спустя полвека, мало кто об этом помнит.

В переводе с языка Большой Косы «Валаарий» означает «Грозный правитель». Прожив большую часть жизни, я могу точно сказать, что это имя мне не подходит, а вот подобранное Ами даже очень отражает мою сущность. По крайней мере, того меня, каким я стал после встречи с Каримой. Но об этом позже.

Итак, меня зовут Такалам. Я – истинный первенец императора Рахмы, спрятанный матерью почти сразу же после рождения и отданный на воспитание доброй женщине по имени Ами. Я родился в затменные сутки, потому нас с ней сослали на далекий остров пряностей – Шаури, где я провел первые пятнадцать лет жизни. Надо сказать, императрица меня не забывала и отправляла достаточно средств, чтобы я мог получить достойное образование и удовлетворить любознательность, крайне обостренную из-за моей Цели – правдолюбия.

В первых дневниках я не раз пытался найти объяснение странной заботе моей настоящей матери и перебирал аксиомы одну за другой. Я думал, что за ее действиями стоит выгода, но когда мне минуло десять – возраст, после которого проклятие пропадает, – стало еще сложнее подобрать им оправдание, ибо поток монет не прекращался вплоть до моего пятнадцатилетия.

Когда в ответ на очередное послание я написал о смерти Ами, мне выдали столько денег, что на них не хватило карманов. Благодаря этой щедрости я и начал путешествовать: дома меня уже ничто не держало, а поиски истины захватили мой разум. Тогда я не знал, что моя мать – императрица. Я раскрыл это после нескольких лет жизни на Большой Косе. И тем сильнее был удивлен, ибо уже столкнулся с суровостью островитян, для которых доброе отношение к порченым совершенно немыслимо.

Теперь, прожив пятьдесят лет и почти половину из них проведя в общении с моим другом, я готов разъяснить самому себе, в чем кроются истоки затмений, почему появились порченые и каковы на самом деле сетеррийцы. Но ни один из ответов я не дам полно, вычерпав его до дна и перебрав все слои тайных изнанок, ибо есть вещи, о которых люди знать не должны. То т факт, что они известны мне, – угроза для всех нас.

В первых черновиках этой рукописи я, опираясь на легенды, размышлял: добродетели стали мешать людям жить только для себя, лелея эгоизм, жадность, корысть и все, что помогает закрепиться на верхах. И тогда люди отказались от чувств тяжких и непокорных, оставив себе только те, с которыми жить легко, а грешить не совестно. Но чувства не отказались от людей и стали рождаться в семьях детьми с Целью. Когда-то сетеррийцы называли их «пережитками», как нечто устаревшее и ненужное, а потом придумали другое слово – порченые.

Та к вот, это все отчасти ерунда, ибо ничто не ушло безвозвратно. Добродетели все так же живут в каждом человеке, но только не снаружи, как у порченых, а глубоко внутри. И правит ими не Цель, а любовь. Это суть, без которой наш мир давно бы рухнул. Любовь не вырождается, ибо она – скрепляющий нас цемент, квинтэссенция самой жизни. И она хранит в себе все шесть качеств, не забытых, а всего-навсего запрятанных, подобно нежелательным воспоминаниям.