Тайное становится явным - [11]

«Между 25 и 31 августа, — показал Науджокс на Нюрнбергском процессе, — я разыскал шефа гестапо Генриха Мюллера… Мюллер сказал мне, что он получил приказ от Гейдриха предоставить в мое распоряжение одного преступника для участия в операции в Глейвице».

В 20 часов 31 августа 1939 г. приказ осуществить провокацию был выполнен. В этот час эсэсовцы и провокаторы-уголовники напали на радиостанцию Глейвиц. После «перестрелки» с немецкой полицией и захвата радиостанции один из немцев, знавший польский язык, торопливо прочитал перед микрофоном текст, заранее составленный в гестапо. В нем были слова: «Пришло время войны Польши против Германии». После этого эсэсовцы сразу же расстреляли своих пособников. Позже их тела демонстрировались как трупы «польских военнослужащих», якобы напавших на радиостанцию[52].

«Пропагандистский предлог» для агрессии против Польши, который обещал дать военным Гитлер, был ими получен.

31 августа в 14.00 приказ о начале осуществления плана «Вайс» — «дня Y» поступил в штабы армейских групп вермахта, сосредоточенных у польской границы.

1 сентября 1939 г. в 4 часа 45 минут утра немецко-фашистские войска без объявления войны вторглись в Польшу: с севера — из Восточной Пруссии, с запада — из Померании и с юга — из Силезии. Немецкая авиация начала бомбардировку польских городов, аэродромов и коммуникаций, затрудняя мобилизацию войск, а военно-морской флот — обстрел порта Гдыни, полуострова Вестерплятте.

Англия и Франция объявляют войну Германии

Утром 1 сентября в Лондоне и Париже узнали о нападении Германии на Польшу, о бомбардировке Варшавы, Кракова и других городов. Бек вызвал по телефону английского посла в Варшаве Кеннарда и сообщил ему: война между Германией и Польшей началась.

Польша ждала немедленной помощи от Англии и Франции. Гитлер и его генералы испытывали известную тревогу.

Вечером 1 сентября, через 16 часов после начала военных действий, в германском МИД появился Гендерсон. Он сообщил Риббентропу: «Если германское правительство не даст правительству Е. В. удовлетворительных заверений в том, что оно прекратит всякие агрессивные действия против Польши, и не готово незамедлительно отвести войска с польской территории, то правительство Е. В. в Соединенном королевстве без колебаний выполнит свои обязательства по отношению к Польше»[53].

Через полчаса нота такого же содержания была вручена Риббентропу французским послом в Берлине Кулондром.

Потребовав приостановки военных действий и вывода германских войск из Польши, английское и французское министерства иностранных дел поспешили заверить Берлин, что эти ноты носят предупредительный характер и не являются ультиматумами[54].

Вторжение в Польшу продолжалось.

1 сентября английский король подписал указ о мобилизации армии, флота и авиации. В тот же день был подписан декрет о всеобщей мобилизации во Франции.

В Берлине расценили эти мероприятия как блеф: Гитлер был уверен, что, если даже Англия и Франция объявят войну Германии, они не начнут серьезных военных действий. Так же как в дни Мюнхена, Чемберлен и Даладье обратились к Муссолини с просьбой о посредничестве, строили надежды на договоренность с агрессором на новой конференции Англии, Франции, Германии и Италии. Однако внутренняя обстановка в Англии и Франции резко изменилась по сравнению с осенью 1938 г.

При всей их недальновидности Чемберлен и Даладье не могли не видеть, что открытый отказ от выполнения своих обязательств в отношении Польши и новая позорная капитуляция перед Гитлером вызвали бы опасное возмущение народов. Это признавал Галифакс в разговоре по телефону с Боннэ 3 сентября. «Если премьер-министр появится там (в парламенте. — Ф. В.) без того, чтобы было сдержано обещание, данное Польше, то он может натолкнуться на единодушный взрыв негодования и кабинет будет свергнут»[55]. Это вынуждало «продемонстрировать решительность».

2 сентября английское правительство поручило своему послу в Берлине Гендерсону ультимативно потребовать от Германии прекращения военных действий в Польше и отвода германских войск. Выполняя эти инструкции, Гендерсон вручил 3 сентября в 9 часов утра ультиматум Германии. Риббентроп не принял его, а ноту передал своему переводчику Шмидту. Последний сообщил ее содержание Гитлеру. Английская нота гласила: «Наступление Германии на Польшу продолжается. Вследствие этого имею честь сообщить вам, что если сегодня до 11 часов по английскому времени правительству Е. В. в Лондоне не поступит удовлетворительный ответ, то, начиная с указанного часа, оба государства будут находиться в состоянии войны»[56].

Вскоре Германии был предъявлен и французский ультиматум[57].

В тот же день, 3 сентября, Гендерсон и Кулондр в 11 часов 15 минут пришли за ответом к Риббентропу. Однако министр высокомерно заявил: «Германия отвергает ультиматум Англии и Франции и возлагает на их правительства ответственность за развязывание войны».

Кулондр спросил Риббентропа, должен ли он из его слов сделать вывод, что Германия дает отрицательный ответ на французскую ноту от 1 сентября?

— Да, — ответил Риббентроп.

— В этих условиях, — заявил французский посол, — я должен, по поручению моего правительства, напомнить вам в последний раз о тяжелой ответственности, падающей на германское правительство, начавшее военные действия против Польши без объявления войны и не уступившее настойчивой просьбе английского и французского правительств об отводе германских войск с польской территории. Я должен выполнить неприятную миссию и сообщить вам, что французское правительство, начиная с 17 часов сегодняшнего дня (3 сентября. —