Тайное братство - [146]

Капеллан вздохнул. Медленно поднялся с книгой в руке. Направился к жаровне.

— Возможно, это все часть великого непредсказуемого Божьего Промысла. Во всяком случае, я оказался здесь, где более всего нужен.

Он бросил книгу на угли.

— Что вы делаете? — крикнул Уилл, вскакивая.

Эврар не оглянулся.

— Ее не следовало писать. Я тебе это говорил.

— Выходит, все оказалось напрасно? — спросил Уилл, наблюдая, как пламя лижет толстые страницы, как чернеет пергамент и золотое тиснение.

— Напрасно? — Книга наконец ярко запылала, и Эврар отступил от жаровни. — Мы защитили «Анима Темпли» от ее погубителей. Нет, это не напрасно. — Он протянул руки к пламени. — «Книгой Грааля» был одержим Арман, а для наших целей она не нужна.

Шаркая, Эврар возвратился к столу.

— Так все закончилось? — спросил Уилл.

Эврар усмехнулся:

— Напротив, Уильям, все только начинается. — Он как будто очнулся, вышел из оцепенения. Оживился, повеселел, как человек, у которого не подтвердился диагноз смертельной болезни. — Теперь я могу заняться восстановлением «Анима Темпли». Все это время я пытался, но на самом деле ждал, когда наше дело окончательно рухнет. Не лежало у меня к этому сердце. — Он наморщил лоб. — Жаль, Хасана сейчас нет с нами.

— Я думаю, самое важное для нас сейчас уничтожить Бейбарса.

— Бейбарса? — Эврар покачал головой. — Нет.

— Но его кто-то должен остановить.

— Только не мы, — бросил Эврар.

— Почему?

— Потому что это противоречит действиям тайного братства с момента создания. — Увидев на лице Уилла смущение, Эврар вздохнул. — Намерением Робера де Сабле было защитить орден тамплиеров от тех, кто попытается использовать его мощь для воплощения своих желаний, а также содействовать миру, развитию торговли и пониманию между народами. Затем наши цели расширились. Кстати, что такое Грааль, Уильям?

— Грааль? — Уилл пожал плечами. — Чаша, в которой сохранилась Христова кровь после распятия, или кубок, из которого Спаситель пил на Тайной вечере. Грааль толкуют по-разному.

— Так чаша или кубок?

— Я же говорю, в разных местах написано по-разному. Но какое это имеет отношение к?..

— Сказанное тобой относится к ранним версиям толкования Грааля. А в поздних работах Грааль — это меч, книга, камень, даже дитя. В моей книге он появляется в трех ипостасях: в виде золотого креста, серебряного подсвечника и свинцового полумесяца. Какая из них истинная, по-твоему?

Уилл покачал головой:

— Я не верю в существование Грааля. Это же не предмет, а символ.

— Тогда о чем же говорится в истории о Парсивале и его поисках Грааля? Что он ищет, если не предмет?

Уилл пожал плечами.

— Спасения души! — воскликнул Эврар. — Парсиваль искал спасения души. Предмет его поисков, Грааль, нельзя подержать в руках. Его нельзя купить или продать, нельзя найти, если просто искать, как ищут что-то потерянное, а лишь открыв свое сердце его сущности. Он находится здесь. — Эврар коснулся своей груди. — Это действительно некая чаша, но в сердце. Тот, кто видит Грааль в виде меча, верит, что спасение души можно найти только в войне. Тот, кто видит его как книгу, верит, что к этому может привести мудрость.

Уилл никогда не видел капеллана охваченным такой страстью. Зрачки расширились, бледные щеки покрылись красными пятнами.

— В моей книге в конце ритуала посвящения один из членов тайного братства ведет играющего роль Парсиваля послушника к котлу с кипящим маслом, который символизирует миф об огненном озере. Здесь ему дают три сокровища, три Грааля, и говорят, что в кресте заключена душа христианства, в полумесяце — дух ислама, а в подсвечнике, меноре, — сущность иудейской веры. Затем ему велят бросить эти сокровища в котел, где они сплавятся и станут единым целым. Иными словами, спасения души Парсиваль, он же послушник, достигает, добившись примирения трех религий. Вот к чему мы должны стремиться.

— Боже! — Уилл привстал. — Как это может быть вашей целью? Ведь вы капеллан, священник! Разве может христианин помышлять о таком? Написать в книге подобную ересь. Это же кощунство!

Эврар нахмурился:

— Я разочарован. Думал, ты не такой, как другие, как большинство, и понимаешь, что мы не так уж сильно отличаемся от евреев или мусульман. Разве ты мало прочел их текстов?

— Я знаю, Эврар, у нас с ними много общего, но ваша идея ниспровергает все, на чем построено общество! Не только наше, их тоже. По-вашему, мусульмане и евреи хотят примирения? Когда они полагают Христа лишь пророком и отказывают в божественной сущности? Могу вообразить, как бы рассмеялся Бейбарс, услышав об этом. Он фанатик.

— Да, фанатик, — согласился Эврар. — Но и король Людовик тоже.

— Людовик? Самый благочестивый король из всех, какие жили?

Эврар встрепенулся.

— Для нас — да, он благочестивый. А вот для мусульман праведник — Бейбарс, а Людовик — фанатик, варвар. Этот круг ненависти можно разорвать, только если одна сторона уступит и покажет истину остальному миру. Три основные религии связывают давние традиции, и прежде всего место, где они возникли. Мы родные братья — или сестры, это уж как угодно, — каждый наделен собственной индивидуальностью. Мы вышли из единого чрева, выпестованы в одной колыбели. — Эврар простер руки. — И, как братья, ссоримся, соперничаем, желаем, чтобы Отец больше внимания уделял нам. — Его голос смягчился. — Это не фантазия, Уильям. Достаточно пройтись по улицам Акры, и увидишь: там, где есть возможность, все живут в дружбе. «Анима Темпли» не предлагает что-то менять в вере, приспосабливать одну к другой, а лишь ратует за мир и взаимную терпимость, а также обмен опытом и знаниями на благо всех детей Божьих. И начнем мы отсюда. — Он махнул рукой в сторону спящего города за окном. — Это наш Камелот.