Тайное братство - [111]

— Для франков это еще и святой город, — напомнил Бейбарс. — Эдессу они уже потеряли. Если падет Антиохия, франки будут править только двумя государствами: графством Триполи и Иерусалимским королевством, — но и здесь тоже в их руках останутся лишь немногие из городов и крепостей. Придет время, и мы сбросим их в море, откуда они явились.

При упоминании о богатстве некоторые атабеки заволновались, но Бейбарс не заметил в их глазах особого энтузиазма. Заканчивая совет, он назначил трех атабеков возглавить штурм и покинул тронный зал, отмахнувшись от писцов, приблизившихся со свитками на подпись. И не посмотрел на Омара, пытавшегося поймать его взгляд.

Бейбарс надел темный халат и тюрбан. Вышел из дворца через небольшой боковой проход в город, вдыхая полной грудью ароматный воздух. Некоторое время спустя султан оказался на пыльной улице с домами из глиняного кирпича. В конце особняком стоял белый дом, богаче, чем остальные. Его окна светились, оттуда раздавался детский смех. Держась в тени, Бейбарс обошел дом сзади и направился к стоявшему в отдалении старому полуразвалившемуся сараю. Он был заброшен. Половина крыши провалилась, весь пол внутри завалили досками. Бейбарс удивлялся, почему их никто не использует на дрова. Каждый раз, приходя сюда, он почти ожидал, что сарай рухнул. Но строение продолжало стоять. Бейбарс сорвал с куста розу и вошел. Об этом месте не знал никто из приближенных — ни атабеки, ни Омар, ни Калавун. Он опустился в темноте на колени, приложил цветок к губам, вдохнул аромат. Вот так пахли тогда ее волосы. Пол, освещенный звездами и светом фонаря из дома, был весь усеян лепестками засохших роз.

30

Темпл, Париж

2 ноября 1266 года

Уилл следил за пауком. Как он расширяет свою паутину между камнями. От окна тянуло холодом. Время от времени порыв ветра встряхивал паутину. Паук бросал все и убегал, прятался в щели. Но вскоре вылезал и снова принимался за дело. Уиллу нравилось занятие паука. Вверх-вниз, круг за кругом. Все так просто. Он глянул на пергаментный лист на подоконнике. Начатое письмо матери.

Написав несколько строчек, Уилл удивился, до чего легко это у него получилось. Продолжить оказалось непросто. Нахлынули образы прошлого. Ему казалось, что он все забыл, но нет, они ожили и выплывали на поверхность. Все это произошло до гибели Мэри. Вот один образ, особенно четкий. Мать со сжатыми губами сидит на краю стола на кухне. В огороде, собирая овощи к ужину, она наступила на осу. Отец сидит на табурете, нежно обхватив руками ее маленькую белую ступню. Уилл за столом наблюдает, как отец вытаскивает жало и приникает ртом к ранке высосать яд. Заканчивает. Мать обвивает руками шею отца, прекрасные рыжие волосы рассыпаются по его плечам. Уилл слышит ее шепот:

— Как бы я без тебя жила?!

Этот образ грубо вытесняет другой. Голова отца, надетая на пику. Глаза выклевали птицы, рот наполнен мошкарой. Гусиное перо в руке Уилла сломалось, и письмо осталось незаконченным.

Прибежав в опочивальню, Уилл сел на подоконник, прижал к груди колени. Некоторое время спустя пошел взять из сундучка у кровати перо и пергамент и снова сел на то же самое место, где сидел шесть лет назад, в день похорон Овейна.

Паук закончил плести нить, начал другую. Уилл потрогал горло. Уже примерно час, как там внутри начало что-то жечь, стало трудно глотать. Он посмотрел в окно. Теперь уже все небо затянули белые облака вперемежку с серыми. С реки доносились голоса рыбаков, забрасывающих сети на угрей. Он слышал их каждый день. Но теперь знакомые звуки обрели новый смысл. Уилл прижал ладони к глазам.

Он сидит на теплых камнях, свесив ноги над водой. Рядом отец удит рыбу. В ведерке уже плещутся три, поблескивая серебряной чешуей. На воде вспыхивают солнечные блики. Над озером с криками проносятся чайки и улетают к дальним скалам.

Щеки отца коричневые от загара. Несколько белых песчинок прилипли чуть повыше бороды. Уилл хочет их стряхнуть, но опасается спугнуть рыбу.

— Пора строить лодку, — говорит отец, мечтательно улыбаясь.

— Лодку?

Отец кивает на широкое зеленое озеро. На его губах продолжает играть улыбка.

— Вон там, на глубине, Уильям, рыба крупнее.

Уилл соглашается.

— К тому же у нас скоро появится еще ребенок и потребуется больше рыбы.

— Мама собирается родить ребенка?

— Она думает, что будет девочка.

— Как вы ее назовете? — спрашивает Уилл безразличным тоном, но настроение слегка испорчено. Еще одна сестра. Разве трех недостаточно?

— Изендой, — отвечает отец и внимательно смотрит на Уилла. — Ты будешь мне помогать, Уильям. Я не смогу справиться один.

— Конечно, отец! — Уилл выпрямляется. Его переполняет гордость. Он поможет отцу, и это будет самая лучшая лодка на свете.

После гибели Мэри Уилл появился на озере только раз, перед отъездом. Лодка лежала на том же месте, на высоких дюнах у воды. Он так и не доделал весла и не законопатил днище паклей. Сквозь щели проросла трава. Он подумал, не столкнуть ли ее в озеро, но не стал. Тогда еще оставалась надежда, что они с отцом вернутся, закончат работу и поплывут по озеру. Мать была на последнем месяце беременности. Отец, если и возненавидел сына, как думал Уилл, все равно постарается достроить лодку, ведь теперь понадобится больше рыбы.