Тайники души - [122]

Когда в коттедже тети Батти шериф Фостер начал предъявлять мне претензии и угрожать навести обо мне справки, я понял, что маскараду конец. Настало время бежать. Как скоро шериф выяснит мою истинную личность, было лишь вопросом времени. Но я не мог уйти от тебя, Элиза.

Самым неприятным моментом было, когда я узнал, что из-за моей лжи ты и дети не можете унаследовать поместье. Мэтью был уверен, что его отец переписал завещание. Поверь, меньше всего мне хотелось забрать у вас наследство. Во всем виновата моя ложь.

Я хотел все объяснить, но не знал, как ты отреагируешь на правду. Поэтому решил уехать в Вашингтон и все уладить, но сначала надо было убрать урожай зерна. Я надеялся, что шериф не успеет выяснить все до жатвы, но получилось иначе. Он пришел арестовать меня. Меня предупредила тетя Батти. Я взял деньги, которые получил за статью о бродягах, уехал в Вашингтон и все рассказал армейскому начальству. Я не знал, какие будут последствия, может, меня посадят в тюрьму за присвоение имени Мэтью Уайатта, поэтому решил не писать тебе, пока все не прояснится. Я уже достаточно навредил тебе и не хотел и дальше вовлекать в неприятности.

Когда в Вашингтоне наконец со всем разобрались, я уехал в Нью-Йорк, чтобы повидать семью.

Они уже получили письмо из армии с извинениями, поэтому к моменту моего возвращения свыклись с мыслью о том, что я восстал из мертвых.

Отец отреагировал именно так, как я и ожидал: он был в ярости оттого, что я сознательно ввел его в заблуждение. Я не мог объяснить ему, почему поступил именно так.

Если отец и был рад, что его сын оказался жив после всех этих лет, то никак этого не показал.

Но я с удивлением обнаружил, что во мне больше нет ненависти к нему. Месяцы, которые я провел здесь с тобой и тетей Батти, изменили меня. Я не мог сказать тебе, кто я, но наконец-то сам это понял.

Я всегда представлял себе Бога похожим на моего отца: манипулятором, привыкшим все контролировать. Я считал, что должен завоевать Его одобрение и что всегда буду недостаточно хорош для Него. Но в тот день, когда я повесил качели для Бекки, тетя Батти указала на них и сказала: «Вот так и Отец Небесный совершает поступки, чтобы порадовать своих детей».

Когда я работал в ее коттедже, мы много разговаривали и она научила меня, как получить Его прощение. Поэтому я смог простить отца и себя.

Гейб нагнулся вперед, сложив сильные руки, словно для молитвы.

– Я провел здесь самые счастливые месяцы жизни, Элиза, и не хотел уезжать. Но и боялся возвращаться. Я не знал, сможешь ли ты меня простить, после того как я уехал не попрощавшись. Я люблю тебя, и твоих детей, и тетю Батти. Извини, что обидел тебя. Я не буду винить тебя, если ты не сможешь меня простить, но…

Ему не удалось договорить: я уже была в его объятиях, целовала его и, как только умела, рассказывала о том, что люблю и прощаю.

Возвращение Гейба стало лучшим рождественским подарком для меня и детей. Мы могли лишь мечтать о таком.

Эпилог

Весна 1932 года

Тем весенним утром мы все встали рано. Наверное, потому, что хотели как можно быстрее справиться с домашними обязанностями и как можно раньше отправиться в путь.

Я приготовила завтрак, тетя Батти собрала все для пикника. Бекки кормила собаку и кошек, как вдруг сделала потрясающее открытие:

– Мама, папа! Идите, посмотрите! У Арабеллы – котята!

Гейб как раз пришел из амбара с мальчиками и еще даже не успел снять пальто.

С тех пор как четыре месяца назад мы с Гейбом поженились, Бекки с легкостью называла его отцом, впрочем, как и ее братья.

Мы с тетей Батти по-прежнему, по привычке, называли его Гейбом. Ему самому это имя больше нравилось, потому что стало писательским псевдонимом.

Тетя Батти жила вместе с нами, а Гейбу разрешила пользоваться коттеджем для того, чтобы писать там книги.

– Так, погоди, – ответил Гейб, вешая пальто, – вы что, опять связали ей перчатки?

– Нет, папа! Это настоящие котята. Смотри!

Мы все оставили свои дела и поспешили посмотреть на Арабеллу, примостившуюся за печкой. Возле связанных тетей Батти перчаток лежали два новорожденных котенка с белыми и рыжими полосками. Они были в точности как Арабелла.

Глаза тети Батти превратились в два блюдечка.

– Откуда они взялись?! – воскликнула женщина.

– Да, а откуда берутся котята, мама? – спросил Люк.

Мы с Гейбом переглянулись и улыбнулись. Нам кое-что придется объяснить детям, особенно когда следующей осенью у них появится братик или сестричка. Но в это утро у нас не было времени для долгих разговоров.

– Их послал Бог! – просто ответила я. – Все прекрасные дары – от Бога. Так, а теперь давайте есть. Нужно поторопиться, если мы хотим успеть в цирк.

В этот день наконец сбудется моя мечта. Мы проедем более шестидесяти километров до города, где сейчас выступает «Цирк братьев Беннеттов», но это путешествие стоит того, чтобы преодолеть такое расстояние.

Я рассказала мужу и детям все о своем папочке и о тете Арахис, о Чарли с Зиппи и о семье Гамбрини. Все с нетерпением предвкушали встречу с циркачами.

Когда под вечер мы прибыли на ярмарочную площадь, я почувствовала себя как дома. Все было таким прекрасным и знакомым! Решительно все, начиная от шатра с куполом и заканчивая звучанием каллиопы и запахом сладкой ваты. Мы припарковали машину, и вот-вот должно было начаться первое представление, поэтому мы быстро купили билеты и пошли прямо в большой шатер. Гейб держал Бекки на коленях и позволил мальчикам есть сколько угодно попкорна и арахиса в карамели.