Тайник теней - [138]

– Как сильно здесь дует! – сказала ей Розильда. – Это совсем ни к чему. Может, закрыть окна?

Но Сигрид не позволила.

– Сегодня мой день рождения, – торжественно произнесла она. – Поэтому я решила сегодня отдохнуть и заняться тем, чем мне хочется.

Она шутит?

Все это выглядело несколько странно. У Сигрид всегда была ясная голова. Ее день рождения отмечали недавно большим пышным застольем. Об этом ей было, конечно, хорошо известно. Это читалось по ее лицу. Она выглядела, как шаловливый ребенок, который задумал что-то особенное и прекрасно знает, что его не все понимают.

Розильда ничего не сказала. Но оставила окна открытыми. Она решила, что Сигрид самой виднее, как лучше. Если она хочет сидеть, овеваемая во всех сторон ветром, с этим ничего не поделаешь. Розильда просто хотела узнать, зачем за ней посылали. Видимо, у Сигрид настолько срочное дело, что она не может ждать до утра, когда Розильда снова придет к ней на урок.

– Да, – подтвердила Вещая Сигрид. – Это касается вот этого свертка. Он предназначается Каролине, и я хочу, чтобы ты передала его ей как можно скорее. На следующей неделе вам придется подумать о другом, как я полагаю, но через неделю ты должна будешь отправиться в Стокгольм и передать ей это от меня. Собственно, ей нужно было получить его много раньше. Я думала, что у меня в запасе больше времени, но главное, чтобы она получила его сейчас, потому что он нужен ей в ее работе. В дополнение к зеркалам. Тебе не придется объяснять больше того, что я сказала. Каролина сразу поймет, что я имею в виду.

– Так она и сказала? – переспросила Каролина.

– Да. Слово в слово.

– А больше она ничего не говорила?

– Говорила. Вот что: «Эта голова будет всегда напоминать о том, что настоящее творчество рождается изнутри. Поэтому нужно всегда опасаться своего внутреннего ока». Мне тоже следует помнить об этом во время работы, сказала она. Это касается всех.

Затем Розильда ушла от нее. А через несколько часов Сигрид умерла. Она так и не встала со своего стула, сидела перед распахнутыми окнами, овеваемая ветрами и развевающимися занавесками.

Розильда умолкла. Она подошла и положила свою руку на Каролинину, все еще бережно прикрывавшую подарок. Но вот наконец Каролина убирает руку, и они вместе с Розильдой снимают со скульптурной головы последнее покрывало.

Розильда поднимает ее вверх для Каролины, которая не видела своего скульптурного портрета с тех пор, как его ваяли. Поэтому она с большим трепетом поднимает на него глаза и начинает рассматривать. Но тут же снова опускает взгляд. Она чувствует жжение в глазах. С трудом сдерживая себя, Каролина говорит как можно спокойнее:

– Помню, она его так и не закончила.

А Розильда ответила:

– Нет, Сигрид говорила так, но я думаю, он выглядит вполне завершенным.

Каролина кивнула:

– Мне тоже так кажется. К тому же я еще и сама не вполне сложилась. Я это поняла еще в тот раз, когда его увидела. И сейчас тоже понимаю.

Ей вспомнилось, какая буря эмоций разразилась в ней, когда она впервые оказалась перед этим портретом. Какой жалкой она себя ощущала. Она не могла понять, как другой мог найти в ней столько достойного и благородного, боялась, что никогда в жизни не сможет стать похожей на этот портрет. И безудержно разрыдалась.

А портрет вовсе не был идеализированным. Она сама как модель содействовала его созданию, и хотя очень хотела показать себя с лучшей стороны, ей все же не свойственно приукрашивать себя.

Нет, портрет являл ее такой, какой Каролина могла бы быть, если бы раскрывала те возможности, которые в ней скрыты и которые она постоянно растрачивала. Или как сказала Берта, когда в тот раз пыталась найти объяснение безутешным рыданиям Каролины: «Она плачет оттого, что увидела свою душу такой, какой ее задумал Творец, и почувствовала, что обманула его ожидания».

Неудивительно, что сейчас она дрожит от страха. Она поднимает глаза и смотрит на свое лицо, каким его увидела Вещая Сигрид и каким выплеснула его из своего внутреннего «я», но ей хватает смелости лишь искоса взглянуть на него.

– Не очень похоже на меня, правда? – наконец-то спрашивает она Розильду, как когда-то Берту.

– Да нет, конечно похоже. Даже более того. Я узнаю родственные черты.

Каролина испуганно смотрит на нее:

– Что ты имеешь в виду? Я похожа на Клару де Лето?

– На мамину маму? Нет, не думаю. Хотя… может немного, после того, как ты сказала… Да, теперь я вижу… Конечно, заметно, что вы из одного рода.

– Разве это очень заметно? Посмотри еще!

Каролина поворачивает к Розильде свое напряженное лицо, чтобы она могла рассмотреть сто, и Розильда с улыбкой отвечает:

– Нет, вы с ней похожи не больше всех нас. У всех нас есть какие-то ее черты, как ты наверняка заметила. У бабушки была очень своеобразная внешность, которая, видимо, как-то проявляется в каждом из нас. Хотя сама она была очень слабым человеком. Это странно.

– А я думаю, все же только я одна настолько унаследовала ее черты, – озабоченно говорит Каролина.

Розильда отрицательно качает головой.

– Но это не так. Ты ошибаешься, – произносит она таким тоном, как будто это была самая очевидная вещь на свете. – Впрочем, это совсем не важно. В тебе от нее совсем ничего нет. И ни в ком из нас.