Тайная жизнь пчел - [94]

Но это было не так. Я чувствовала, что его кошмар снова может вернуться. Он выглядел пристыженно. Я смотрела, как он надувает губы, пытаясь вернуть свою гордость, свой гнев, весь этот громовой поток, с которым он ворвался сюда вначале. Он то засовывал, то вытаскивал руки из карманов.

— Мы едем домой, — сказал он.

Я ничего ему не ответила, а лишь подошла к Нашей Леди и поставила ее вертикально. Я чувствовала присутствие Августы и Розалин за дверью комнаты, едва ли не слышала их дыхание. Я потрогала щеку. Она опухла в том месте, где он ударил.

— Я остаюсь здесь, — сказала я. — Я никуда не еду.

Слова повисли в воздухе, твердые и мерцающие, словно жемчуг, который я долгие недели выращивала у себя в животе.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что никуда не поеду.

— Ты думаешь, что я уйду, оставив тебя здесь? Я даже не знаю этих проклятых людей. — Было похоже, что он изо всех сил старается придать своим словам убедительности. Гнев оставил его в тот момент, когда он уронил нож.

— Зато я их знаю, — сказала я. — Августа Боутрайт — очень хороший человек.

— Да с чего ты взяла, что она вообще захочет, чтобы ты здесь осталась?

— Этот дом будет домом Лили до тех пор, пока она хочет, — сказала Августа, входя в комнату. Розалин втиснулась вслед за ней. Я подошла и встала рядом с ними.

Я услышала, как на подъездную дорожку свернула машина Куини. Звук ее глушителя невозможно было спутать ни с чем другим. Очевидно, Августа уже успела созвать Дочерей.

— Лили сказала, что ты уехала, — сказал Т. Рэй Розалин.

— Ну, похоже на то, что я уже вернулась, — ответила она.

— Мне плевать на то, где ты сейчас и где ты окажешься еще, — сказал он Розалин. — Но Лили поедет со мной.

В тот момент, когда он это произнес, я поняла, что он не хочет, чтобы я возвращалась с ним на ферму, не хочет, чтобы я напоминала ему о ней. Другая его часть — хорошая часть, если таковая имелась, — могла даже подумать, что, возможно, здесь мне будет лучше.

Теперь это была гордость, одна лить гордость. Как он мог отступить?

Входная дверь распахнулась, и в дом ввалились Куини, Виолетта, Люнель и Мабель, все явно на взводе и в таком виде, словно одевались впопыхах и надели все задом наперед. Куини уставилась на мою щеку.

— Все в порядке? — спросила она, тяжело дыша.

— Мы все в порядке, — сказала Августа. — Это мистер Оуэнс, отец Лили. Он приехал ее навестить.

— Я не смогла дозвониться до Сахарка и до Кресси, — сказала Куини. Все четверо встали рядом с нами, держа перед собой дамские сумочки, как вид оружия.

Я подумала о том, как забавно это должно смотреться со стороны Т. Рэя. Кучка женщин: Мабель, ростом в четыре с небольшим фута; Люнель, со стоящими дыбом волосами, которые она не успела заплести в косички; Виолетта, бормочущая «святая Мария»; и Куини — крутая старушка Куини, — упершая руки в боки, с выпяченной губой, всем своим видом говорящая: Черта с два ты посмеешь забрать эту девчонку.

Т. Рэй фыркнул и посмотрел на потолок. Его решимость осыпалась с него, как старая штукатурка. Можно было почти что видеть ее кусочки, валяющиеся вокруг.

Августа тоже это увидела. Она сделала шаг вперед. Иногда я забывала, какая она высокая.

— Мистер Оуэнс, вы окажете Лили и всем нам огромную услугу, если оставите ее здесь. Я обучаю ее пчеловодству, и она очень помогает нам, работая на пасеке. Мы любим Лили и позаботимся о ней, я вам это обещаю. Мы отдадим ее в школу и воспитаем ее в добродетели.

Я неоднократно слышала, как Августа говорила: «Если тебе от кого-нибудь что-нибудь нужно, необходимо предоставить ему возможность тебе это дать». Т. Рэю была необходима возможность передать меня Августе, не потеряв при этом лицо, и она предоставила ему такую возможность.

Мое сердце колотилось. Я смотрела на Т. Рэя. Он взглянул на меня и махнул рукой.

— Тем лучше, — сказал он и направился к двери. Нам пришлось расступиться, разорвав нашу маленькую женскую стену, чтобы его пропустить.

Он стремительно вышел, хлопнув за собой дверью. Мы все переглянулись, не произнося ни слова. Похоже было, что мы высосали из комнаты весь воздух и держали его в своих легких, ожидая момента, когда сможем безопасно выдохнуть его обратно.

Я услышала, как Т. Рэй завел свой грузовик, и прежде чем здравый смысл успел меня остановить, я сорвалась с места и побежала к нему через весь двор.

Розалин что-то крикнула мне вдогонку, но объяснять было некогда.

Грузовик задним ходом двигался по подъездной дорожке, поднимая пыль. Я замахала руками:

— Стой, стой!

Он остановился и смотрел на меня через ветровое стекло. Позади меня Августа, Розалин и Дочери высыпали на крыльцо. Я подошла к двери грузовика, и Т. Рэй высунул голову в окно.

— Мне нужно тебя спросить, — сказала я.

— Что?

— Когда умерла моя мама… Ты сказал, что, когда я подняла пистолет, он сам выстрелил. — Я смотрела прямо ему в глаза. — Мне нужно знать. Это сделала я?

Прошло облако, и двор изменил свой цвет — с желтого на светло-зеленый. Т. Рэй провел рукой по своему лицу, посмотрел себе на колени, а затем вновь перевел взгляд на меня.

Когда он заговорил, в его тоне и голосе не было и следа прежней грубости.