Тайная жизнь непутевой мамочки - [13]

Только когда я снова начинаю вести себя как взрослый разумный человек, озабоченный тем, что приготовить на обед и как бы успеть с ребенком в парк по дороге домой. Прирученный Неотразимец принимает исходное положение, сев нога на ногу, в результате чего я теперь соприкасаюсь с ним не только бедром, но и значительной частью ягодиц.

Он наклоняется и шепчет мне в ухо:

— Вы сегодня без пижамы, а тут просто парилка!

«Он что, тоже думает о запретных удовольствиях в отелях Блумсбери?» — проносится у меня в мозгу. По словам Эмми, там полно таких плавящихся в горниле любовных интрижек.

— Это, должно быть, заварочные чайники, — отвечаю я и ищу сексуальный подтекст в слове «чайник», но такового не нахожу. Теперь мои мысли мчатся со скоростью плейеров «ай-под», кроликов «Энерджайзер» и беспроводных зон: именно чего-то такого мне недоставало все минувшие годы! Первоклассники встали, чтобы трогательно спеть о том, что надо быть «маленькими, но крепкими»; потом они исполняют «Я — маленький чайник», после чего я слушаю их песнопение «Дорогой Господь и Отец человечества, прости нам наши безрассудства», и все встрепенувшиеся было фантазии одна за другой неумолимо гаснут.

После гимна директриса приглашает желающих сопровождать класс в поездке в «Аквариум».

— Я еду, — шепчет мне Прирученный Неотразимец.

— Поднимите, пожалуйста, руки и подойдите для получения информации, — просит директриса, размахивая конвертом.

Я вскакиваю — так быстро, как только могу, чтобы не уронить Фреда, и вскидываю руку вверх.

— Приятно видеть такой энтузиазм, — говорит директриса, и все оборачиваются, чтобы поглазеть на меня. В их глазах я читаю вопрос, кто я такая: страдающая от чувства вины, занятая по уши мамаша, пытающаяся таким образом компенсировать свое неприсутствия в жизни класса, или же одна из тех сверх меры радеющих о развитии чад мамаш, пичкающих деток вместо десерта алфавитными макаронами, с тем, чтобы их питомцы упражнялись в чтении и за чаем? Истина лежит на поверхности, я ринулась по одной простой причине: это же собирается сделать мой сосед, и я думаю, он меня понял. Только что в том плохого?

Вставая, я мельком взглядываю вниз, дабы уточнить, какие именно на мне джинсы: обещающие удлинить ноги или же те, что подтягивают задницу? И с ужасом обнаруживаю, что это вовсе не моя нога льнула к бедру Неотразимца, а некая выпуклость, выпирающая из моих штанов. Вчерашние панталоны! Я чувствую, как мое дыхание убыстряется, но нет никакого способа избежать непредвиденного поворота событий. Мысленно я проклинаю возвращение облегающих джинсов — ведь даже с помощью щипцов невозможно было бы быстро вытащить панталоны через штанину.

— Что это? — интересуется Само Совершенство, взгляд на одежду у которой — как у стервятника, готового разорвать добычу. Этим своим взглядом она с подозрением впивается в мою ногу.

— Это такое приспособление, — слышу я свой голос, чувствуя, как бисерины пота скапливаются над моими бровями. Я вжимаюсь в курточку Фреда.

Прирученный Неотразимец смотрит на меня с интересом.

— Оно не взрывается? — конкретизирует он свой интерес.

— Это… для снятия стресса. Если вы чувствуете беспокойство, вы нажимаете вот тут! — Я стойко парирую выпад, остервенело давя на бугор из ткани.

— Антистрессовый мяч? — с сомнением произносит Неотразимец.

— Он самый, — уверенно отвечаю я.

Они оба перегнулись через Фреда, чтобы потрогать дивное изобретение; загипсованная мужская рука тяжело возлегла на мое колено. В любой другой ситуации такое вторжение в мое личное пространство было бы однозначно квалифицировано как акт наивысшей сопричастности.

— Пожалуй, я уже чувствую себя чуть более расслабленным, — говорит Прирученный Неотразимец не без сарказма.

— Не уверена, что ощутила что-либо, — возражает ему Само Совершенство.

— Миссис Суини, не подойдете ли вы сюда? — отчетливо взывает директриса, выворачивая туда-сюда шею, чтобы рассмотреть, что тут у нас происходит. Сотни глаз сверлят меня. Я продолжаю манипулирования, и, наконец, наступает освобождение: мне удается пропихнуть предательские панталоны почти к самой щиколотке, свидетельством чего из-под штанины высовывается ярлык «Эм-энд-эс». Я резко наклоняюсь, чувствуя, как кровь прихлынула к моей голове, и захватываю пальцами край ярлыка. Изловчившись, одним движением срываю его, истаю, непринужденно кладу ярлык в сумку и продвигаюсь по ряду, неся на одной руке спящего Фреда. У меня стучит в висках, я обливаюсь потом, но мысль о целом дне в «Аквариуме» с Неотразимцем наполняет меня оптимизмом.

Возвращаясь с конвертом на свое место, я ловлю на себе его взгляд: так смотрел на меня в первые годы наших с ним отношений Том. Глаза настороженные, рот расплылся в улыбке, скрывающей противоречивые чувства. И сидит он, сжавшись, будто стараясь занять как можно меньше места, вся его поза выражает тихое недоверие. Он ничего не говорит, лишь осторожно пропускает меня, следя, чтобы мы друг друга как-либо не коснулись.

— Это полная дрянь, — шепчет мне в ухо Само Совершенство, едва я опускаюсь на стул, — эти ваши панталоны «Эм-энд-эс». Даже моя мать такие больше не носит. Но не волнуйтесь, я уверена, никто ничего не заметил. Впрочем, если кто и увидел, то «М» может означать «Майла». — Как мило! Она старается меня успокоить, это отрадно. Хотя я понятия не имею, кто такая Майла.