Тайная жизнь непутевой мамочки - [122]

— Вот — за мировое господство! — провозглашает Эмма, вручая мне бокал шампанского, когда я сажусь напротив нее. — Теперь в моем ведении Европа, Северная Африка и Ближний Восток.

Я жадно глотаю шампанское, будто это вода, и предлагаю тост за ее успехи. Способность Эммы предвидеть нужные шаги всегда впечатляла и удивляла меня. Она завоевывает новые территории, как колониальная сверхдержава, в то время как я чувствую себя втянутой в постоянную борьбу за контроль над крохотной частью района под моим командованием. Даже горка белья постоянно норовит взбунтоваться.

— Полагаю, что это немного похоже на то, как иметь троих детей, — говорю я. — Старший относительно спокоен, но склонен к дискуссиям по поводу денег; средний всегда чувствует себя обделенным, а младший упрям и капризен. — Я откидываюсь на спинку бархатного дивана, удовлетворенная своим географическим релятивизмом. — Я все еще читаю газеты, знаете ли.

Тут звонит телефон. Даже не глядя на номер, я знаю, что это Том. Если бы я была регионом, то была бы Центральной Африкой, думаю я про себя, неконтролируемой, идущей курсом к гражданской войне и управляемой мелкими диктаторами.

— Люси, я не могу найти подгузников, — говорит он. — А если на Фреда не надеть на ночь подгузник, он будет писать где угодно.

— Думаю, они у нас закончились. Я достану несколько по дороге домой. Тебе придется соорудить замену, — отвечаю я, держа телефон возле уха.

— Что именно ты предлагаешь? — подозрительно спрашивает он.

— Ну, ты можешь использовать маленькое вафельное полотенце или салфетку, а сверху надеть на него пару больших трусов. Тем самым ты подаришь себе пару часов, по меньшей мере, — объясняю я.

— Ты что, и раньше так делала, да? — В его голосе раздражение.

Телефон замолкает.

— Не могу себе представить ситуацию, в которой ты не нашлась бы что ответить, — поражается Эмма. — В импровизации ты неподражаема. Это действительно надо уметь!

— Это приходит со временем, — отвечаю я. — Три маленьких соломенных снопа и легко воспламеняющийся супруг держат в постоянной готовности твоего внутреннего пожарного.

— Не могу представить себе, что я когда-нибудь буду иметь троих детей и буду в состоянии обмениваться впечатлениями, — говорит Эмма без тени сожаления. — По иронии, несмотря на то что впервые за много лет я имела постоянного бойфренда, я дальше, чем когда бы то ни было, от вопроса о детях. Гай наверняка не захотел бы больше иметь детей. — Она похлопывает по своей огромной черной «Хлоэ», с которой мы совершали свой ночной налет, тем жестом, каким обычно беременная женщина похлопывает себя по животу. Сумка чем-то набита. Я задаюсь вопросом, что там, — учитывая ее содержимое в тот последний раз, когда мы были с ней вместе.

— Точно так же еще и потому, что он имеет постоянную жену, — говорю я, замечая, что при упоминании о Гае она использует прошедшее время, а не настоящее.

— И я никогда больше не буду иметь детей, если моя нынешняя ситуация не изменится, — вступает Кэти. — Думаю, что в итоге Пит стал бы лучшим отцом, но это не было бы благоприятным началом для семейной жизни.

— Но разве ты не могла бы выбрать одного из двух? — спрашиваю я.

— Или иметь ребенка от одного, а потом от другого? — спрашивает Эмма.

— Тогда у меня было бы трое детей от трех разных отцов, — отвечает Кэти. — Это какой-то трейлер с мусором! Так или иначе, это не вариант. Думаю, дело в том, что мне приходится встречаться либо с ними обоими, либо ни с кем, хотя мы никогда глубоко не анализировали эту ситуацию. На самом деле вместе они представляют собой совершенного мужчину.

— Так что же тогда тебя не устраивает? — спрашиваю я.

— Футбол, кино, рестораны, куда поехать на отдых, книги, которые мы читаем, — все, о чем принято говорить, — продолжает она. — За исключением этой странности, все совершенно нормально. Просто я нахожу это немного утомительным. Очень здорово иметь так много секса и быть любимой двумя мужчинами, но это слегка чересчур, как, например, переесть шоколада. Слишком много хорошего.

— Итак, когда Бен проводит уик-энд со своим отцом, а ты с ними обоими, то как ты решаешь, в чьей постели будешь спать? — спрашиваю я.

— Мы все спим в одной постели, — отвечает она.

— Очень удобно, — замечает Эмма.

— В действительности в данный момент слегка жарковато, — добавляет Кэти.

— А в какой момент другой понимает, что может к вам присоединиться? — спрашиваю я, мысленно представляя систему колокольчиков, которую можно еще иногда встретить в некоторых сельских домах. Самое замечательное во времяпровождении с Кэти и Эммой — то, что их ситуации всегда более забавные, чем моя собственная.

— Ладно, это именно та часть отношений, которая изменилась, — говорит Кэти. Я поражаюсь: двое мужчин слились? — Не вдаваясь в мелкие подробности, это все происходит в одно время.

— Значит, есть элемент гомосексуализма! — ликует Эмма. Это, как она полагает, подтверждает ее оригинальную теорию.

— Не думаю, что все так просто, — говорит Кэти. — Мне кажется, каждому из них нравится смотреть, как другой занимается сексом с той же самой женщиной. И еще здесь есть элемент соперничества.