Тайная жена Казановы - [7]

Оставшуюся часть пути я предпочла молчать.

Через несколько минут мы подошли к таверне. Мне всегда было интересно, где Пьетрантонио проводит время, и теперь я могла убедиться в этом воочию. Мои глаза привыкли к полутьме внутри, куда свет проникал лишь через пару полузакрытых ставнями окон. Все воняло сладковатым дешевым вином с запахом абрикос и фиг. Потрепанные мужчины и пара явно вульгарных женщин сидели за столом и играли в карты. Я чувствовала себя не в своей тарелке, неуютно, но, кажется, никто не обратил на меня никакого внимания. Взгляды собравшихся были прикованы к поблескивающей серебром горстке цехинов.

Пьетрантонио провел меня к перегородке, отделяющей часть помещения. За ней меня ждал Джакомо.

Он тут же вскочил, когда увидел меня.

— Ну, наконец-то! — Он покрыл мою руку поцелуями. Я тут же расслабилась, ничуть не жалея о своем решении прийти сюда.

Подняв голову, я с досадой заметила присутствующую здесь синьору Кастелло. Любовницу моего брата. Возлежа на диване, стоящем у боковой стены, она послала мне воздушный поцелуй. Я не стала обращать внимание на эту мерзкую женщину. Она была замужем за каким-то несчастным, который был, видимо, настолько плох, что она предпочла ему моего брата.

Пьетрантонио подошел к своей любовнице. Ее платье было высоко задрано, он приветствовал ее, положив руку ей на голое бедро, выше чулок и подвязок.

— Я купил тебе подарок, — сказал Джакомо, пытаясь отвлечь меня от такого отталкивающего зрелища. И подарил мне пару длинных кожаных перчаток. Ярко-синего цвета с черным геометрическим рисунком. Мне их носить было не с чем, особенно они не подходили к цветному индийскому хлопчатобумажному платью, которое было на мне в тот день. К узору в мелкую веточку и цветочки. Я даже задумалась — после неприятного разговора с братом, — не купил ли он эти перчатки для кого-то другого, а потом решил отдать их мне.

— Какие… необычные! — запнулась я, примеряя подарок. Перчатки оказались как раз впору.

— Этот цвет напомнил мне о прекрасной птичке в клетке, — ответил Джакомо, взял меня за руку в перчатке и поцеловал запястье. Его губы с наслаждением скользили вверх и вниз по моей руке: от внутреннего изгиба обнаженного локтя до кончиков замерших в ожидании пальцев.

Я зарделась от удовольствия. Какие же ядовитые у меня мысли! Эти перчатки явно предназначались мне. Я поклялась себе, что стану именно такой женщиной, которой пристало носить подобные перчатки: красивой, живой и необычной.

— Не останавливайся! — поддразнил нас с дивана мой брат. — Она ждет настоящего поцелуя! — Пьетрантонио стал щупать синьору Кастелло, а потом подарил ей поцелуй, о котором только что говорил. Она в ответ толкнула его на спину и взгромоздилась сверху. Он вытащил ее груди из сорочки и обхватил каждую ладонью. Женщина стала расстегивать пуговицы на его бриджах, жадно пытаясь пробраться внутрь.

Я отвернулась к стене, испугавшись того, что происходило на моих глазах. Но на стене оказалось огромное зеркало в позолоченной раме. Я все прекрасно видела и слышала, как мой брат что-то бормотал от удовольствия.

Лицо мое горело, и мне кажется, что я сказала в стену какую-то глупость о своих новых перчатках.

Следующее, что мне запомнилось, как Джакомо развернул меня к себе лицом, закрыв своим телом происходящее. И заставил меня забыть все то, что я только что видела, думать исключительно о нем. Помнить, что я выше всего этого.

Он целовал мои черные локоны и белое напудренное лицо и говорил мне, что я его ангел.

Глава 6

— Быть такого не может!

— Нет, может!

— Твой брат занимался любовью с женщиной в твоем присутствии, в одной комнате?

От такой новости моя кузина Джульетта в изумлении открыла свой розовый ротик. Она была похожа на рыбу — и я невольно захихикала.

— Что здесь смешного, Катерина! Это… ужасно! — Джульетта взяла красный мелок, которым рисовала с натуры срезанный нами в саду букет лилий. Мы сидели в pòrtego в моем доме, возле окна, где было хорошее освещение.

— Да… это ужасно, но неужели ты не видишь, каким внимательным оказался ко мне Джакомо? Он закрыл их от меня собственным телом!

— Тот лишь факт, что Пьетрантонио развратный тип, не делает синьора Казанову белым и пушистым, — заметила кузина, откладывая мелок.

Я нахмурилась. Джульетта была моей кузиной и самой близкой подругой. Но ей было уже шестнадцать, и она полагала, что эти два года дают ей право учить меня, как жить.

— Катерина, почему ты так себя ведешь? — Она встревоженно смотрела на меня, под ее глазами темно-медового цвета залегли едва заметные тени. Пара аккуратно завитых золотисто-каштановых локонов обрамляла ее личико в форме сердечка.

— Как?

— Ты такая своенравная. Тебе прекрасно известно, что ждет тебя в будущем. — Она разгладила красно-розовую, расшитую красной нитью юбку, убедившись, что все складочки на месте. — Однажды ты выйдешь замуж за успешного торговца и будешь вести добродетельную, спокойную жизнь.

— Может быть, ты и права, но пока я немного поиграю. — Я подмигнула ей, но кузине было невесело.

Она понизила голос до шепота:

— Зачем ты идешь на такой риск за спиной своего отца? Я уверена, что он… он выберет для тебя, когда придет время, достойного, подходящего человека. — Но Джульетта при этом опустила глаза, словно сама не до конца верила в то, что говорила.