Тайная жена Казановы - [3]
— Синьора! — на сей раз громче.
Катерина промолчала.
На следующий день было воскресенье, и Катерина пригласила Леду сходить на мессу в находившуюся неподалеку церковь Сан Грегорио. Утром она пребывала в более благостном расположении духа.
— Но как вы меня представите? — поинтересовалась Леда и, положив руку на живот, присела на кровать.
У Катерины не было заранее готового ответа. Да уж, раньше она соображала гораздо быстрее, но те времена давно позади.
Леду вдруг осенила мысль.
— Можем сказать, что я ваша племянница. Племянница из Флоренции, которая…
— Нет, племянница не подойдет. Если бы ты знала моего брата, то поняла бы почему. Любое упоминание его имени — и мы разворошим улей со сплетнями.
— Тогда я назовусь своим именем, — сказала девушка. — Леда Строцци, которую сначала бросил любимый, потом собственный отец, а теперь и матушка настоятельница. Можно сказать, что вы просто очередное звено в этой цепи.
Такая неприкрытая откровенность испугала Катерину.
— Да брось ты, Леда. Мы скажем… что ты… двоюродная сестра Бастиано, недавно овдовевшая. Это печальная история. Больше никто ничего спрашивать не будет.
— А кто такой Бастиано?
— Ой! — Катерина отвернулась, чтобы взять с комода с зеркалом пару сережек. — Мой муж. — Она гадала, окажется ли Леда любопытной и станет ли дальше расспрашивать.
— У вас есть супруг, синьора? И где он? Это его комната? — Она захихикала. — Я что… спала в его постели?
Катерина постаралась все объяснить:
— У меня действительно есть муж. Чаще всего он живет этажом ниже и… часто ездит в Падую по делам.
Леда удивленно смотрела на Катерину, наверное вспоминая, как к ней прикасался ее возлюбленный, и недоумевая, как муж может жить отдельно от жены. Катерина потупила взгляд.
— Синьора… — Леда резко поменяла тему разговора. — Вы мне поможете уложить волосы?
— Разумеется! — ответила Катерина.
Похоже, Леда из вежливости пытается отвлечь ее от неприглядной обыденности: постоянно находящегося в разъездах мужа, отсутствия слуг. В этом доме не было даже канарейки. Стояла могильная тишина, как на кладбище.
Катерина усадила Леду в кресло, лицом к воде, и стала причесывать ее необычные волосы. Похоже, девушка редко их причесывала, но пыталась самостоятельно обрезать. И волосы явно красили… соком ягод? Она спрашивать не стала. Она радовалась, что они держатся на определенном расстоянии друг от друга, что Леда сидит к ней спиной и каждая из них затерялась в своем собственном мире.
Катерина поняла, что ей просто необходима расческа, если она надеется распутать узелки. Она осторожно тянула каждую прядь, придерживая ее у корней, чтобы ослабить рывки. Но все равно Леда каждый раз дергала головой, когда Катерина проводила расческой.
В голове Катерины роились мысли.
«Как долго у меня будет жить эта девушка? Полгода, как обещала Марина? Или дольше? И чего стоят обещания Марины?»
Марина. Катерина резче дернула волосы девушки.
Леда достала носовой платок и высморкалась. Катерину вновь охватила паника. «А если я от этой девчонки заболею? Неужели этого Марина на самом деле и добивалась? Ведь флорентийцы даже бросались гнилым мясом и собственными экскрементами через стены Сиены, чтобы всех заразить». Она продолжала яростно расчесывать волосы. Леда вновь высморкалась. Катерина почувствовала отвращение.
Она посмотрела на канал, неожиданно ощутив желание бросить все. И только тогда заметила, как вздрагивают плечи Леды.
— Леда! Ты плачешь? Тебе больно? — поддавшись порыву, она обняла сзади девушку за плечи.
— Все в порядке, синьора, — ответила Леда, похлопав Катерину по руке. На глаза у нее навернулись слезы, но она вымученно улыбнулась. — Уверена, прическа очень красивая.
Устыдившись своего раздражения, Катерина продолжила нежно расчесывать две густых пряди волос, уложила их с помощью заколки, которую вытащила из собственных редеющих волос. Заколку венчал шарик из эмали, и его живые цвета в золотой паутинке лишь подчеркивали пурпурный оттенок волос Леды. Катерина заметила, что Леда так и не подошла к зеркалу, чтобы посмотреть, как она выглядит: в ней не было ни капли тщеславия, и от этого она казалась еще красивее.
По дороге в церковь Леда взяла Катерину под руку, как это было принято в Венеции. Катерина возражать не стала.
— Леда! — обратилась к ней Катерина через пару ночей. — Тем утром, когда ты расплакалась… Ты плакала потому, что я причинила тебе боль? Или потому, что тебе грустно?
Они вместе ужинали в гостиной Катерины. Леда подбирала остатки спагетти с анчоусами хлебом и клала пропитанные подливкой кусочки в рот. Катерине льстило, что по крайней мере девушке нравится, как она готовит.
— Ой, синьора… не знаю, как ответить…
— Ты скучаешь… по тому мужчине… который… — Катерина кивнула на живот, потому что не смогла подобрать подходящее слово.
Леда покачала головой. А потом расплакалась.
Катерина тут же пожалела о своем любопытстве. Но Леда взяла себя в руки и поспешно вытерла слезы салфеткой. На ее щеках остались розовые пятна, а глаза блестели.
— Простите, — ответила Леда. — Вы не поймете.
— Конечно же, я все пойму! — Катерина готова была отстаивать свое право на искренность.
Полагаете, желания сбываются только в сказках и принцы на дороге не валяются? Эдит думала так же, бредя по широкому тракту навстречу Англии и браку по расчету.«Уверена, найдется среди английских дворян романтичный дурачок, который поверит в мою слезливую историю и, не долго думая, обзаведется молодой очаровательной женой-француженкой. Скажете, цинично? Так ведь и жизнь не сказка о невинных девах и благородных рыцарях. Вот если судьба возьмет да и бросит к моим ногам принца, тогда я признаю, что ошибалась, но что-то мне подсказывает…Тут ветви густого придорожного кустарника подозрительно зашумели, и прямо передо мной в дорожную пыль вывалился потрепанный человек…».
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
В двенадцатый том собрания сочинений вошли два независимых романа и повесть, относящаяся к циклу «Аллан Квотермейн».
Это является продолжением моей первой книги «Драконы синего неба». Все пошло не по плану, и главная героиня очутилась в настоящем логове вампиров, да причем еще и с амнезией. Сможет ли она что то вспомнить и вернуться к своему суженому? Что же сможет помешать планам Женевьевы…
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .