Тайная жена - [46]

– Умоляю вас! Вы должны быть осторожнее!

У него изумленно взлетели брови:

– Вот уж не предполагал, что вы станете печься о моем благополучии! Только не говорите, что вам понравилось быть леди Маккол!

Марина надулась было, но Десмонд вдруг так захохотал, что она не сдержалась – улыбнулась.

– Ох, и улыбка у вас, Марион, – с деланой укоризной покачал головою Десмонд. – Эта улыбка и короля заставит смутиться.

– Короля?! Ого, какие слова! – вскинула брови Марина. – Нет, не зря говорят, что у вас сказочная репутация коварного сердцееда.

– Говорят? Кто же такое осмелился сказать? – Десмонд грозно нахмурился, и Марина затрепетала в ужасе таком же притворном, как его злоба:

– Ах, добрый сэр, не гневайтесь на меня! Неужели вы обиделись? Ведь тот, кто сказал это, сделал вам комплимент!

– Ну а мне позволительно сделать комплимент? – ласково улыбнулся Десмонд. – При взгляде на ваши волосы кажется, что в них вплетены солнечные лучи. Вдобавок вы разрумянились, как шиповник, а глаза ваши сейчас – будто нежно-зеленые листочки.

– Ну, это потому, что я смотрю на зеленую траву, – лукаво улыбнулась Марина. – И потому, что платье на мне зеленое. У меня глаза переменчивые, а вот у вас они всегда синие – синие-пресиние, как васильки.

– Ва-сил-ки? – повторил по-русски Десмонд. – Но ведь это имя – Бэзил? Как могут быть имена синими? И ежели они бывают синие, то бывают и зеленые? Имя Десмонд – какого цвета?

– Белое, – не задумываясь ответила Марина. – Белое, слепящее, как снег под солнцем!

Десмонд оглянулся.

– Да, будь мы в России, было бы с чем сравнивать, а тут, увы… ни снега, ни бэзилкофф.

– Васильков! Васильков! Цветок был так назван по имени парня – его и впрямь звали Василий. Случилось это в древние времена – столь давние, что их не зря зовут незапамятными. Глаза у него были ясные, синие, как…

– Как у меня? – лукаво повел бровью Десмонд, и сердце Марины дрогнуло. Но ему этого никак нельзя было показать, и она уклончиво ответила:

– Ну… очень синие, как синь небесная, были у Василия глаза! Множество красавиц сохло по нему, но однажды он встретил русалку, поглядел в ее зеленые, как речные омуты, глаза – и влюбился без памяти.

– Зеленые… – эхом отозвался Десмонд. – Без памяти!..

– Да, – кивнула Марина, вздрагивая под его настойчивым взглядом. – Влюбился – и забыл обо всем на свете. Зацеловала его русалка, замиловала – и с тех пор никто больше не видел Василия. Только с тех пор появились на земле синие цветы, которые называются васильками.

– Это прекрасная сказка, – хрипло, словно с трудом выговорил Десмонд. – У нас в роду тоже есть легенда о русалке, вернее, о фее лесного озера.

– Вот этого? – Марина показала на розовато-серебристую воду, гладкую, словно шелковый платок.

– Нет, о нет, – покачал головою Десмонд. – Того озера больше нет. Оно лежало довольно далеко от замка, а теперь высохло после… после тех событий, о которых я вам сейчас расскажу. Хотите послушать?

– Конечно! – воскликнула Марина горячо. Пожалуй, даже слишком горячо. Но стоило представить, что Десмонд сейчас вспомнит о каких-нибудь своих лордских делах и уйдет, а она останется одна…

«Просто мне надоело одиночество. Мне скучно! – твердо сказала она себе. – А он меня развлекает. Только поэтому я не хочу, чтобы он уходил. Только поэтому!»

– Ну так слушайте, – Десмонд принял серьезный, даже таинственный вид: – Некогда хозяином Маккол-кастла был рыцарь по имени Малколм. Он был удачно и счастливо женат на прекрасной даме по имени… впрочем, это не важно. И вот однажды сэр Малколм во время охоты отстал от кавалькады, заблудился и очутился на берегу прекрасного лесного озера. В этот миг взошла луна, и свет ее озарил воду озера, из которого выходила красавица. Такой красавицы сэр Малколм никогда не видел! Он полюбил ее с первого взгляда… наверное, и она его – тоже, потому что она ни слова не сказала против, когда сэр Малколм приблизился, поцеловал ее в уста, а затем обнял – обнял так крепко, что до утра не выпускал из объятий. Поутру сэр Малколм воротился домой и успокоил всех, кто о нем беспокоился и уже готовился отправиться на поиски. Настала ночь – и сэр Малколм тайком выскользнул из замка… А надо сказать, что жена его была в тягости и поэтому спала одна. Она страстно любила супруга и сердцем почуяла неладное. Как-то ночью она увидела, что муж уезжает, потом на другую ночь и третью… и решила проследить за ним. И ей открылась картина измены: из вод озера выходит навстречу сэру Малколму прекрасное создание и предается с ним неистовым любовным забавам. На другой вечер, за ужином, миледи поднесла супругу кубок вина, в котором было растворено сонное зелье, а когда он уснул, завернулась в его плащ и велела оседлать себе коня. На берегу лесного озера сидела фея и расчесывала свои прекрасные белокурые волосы. Миледи приблизилась к ней – и нанесла ей удар серебряным кинжалом. Как известно, всех таких существ можно поразить только серебряным оружием или серебряной пулею. Фея упала в озеро, и вода тотчас окрасилась кровью. А миледи сунула кинжал в ножны – и отправилась домой. Правда недолго оставалась скрытой от сэра Малколма. Можно было ожидать, что он тотчас отомстит супруге, но ничего такого не произошло. Сэр Малколм не сказал ей ни слова ни в эту минуту, ни через год, и два, и три, и более… За это время она родила сына и наследника. Наконец дитя подросло и уже вышло из возраста, когда нуждалось в женской опеке. И вот однажды грозовой мрачной ночью в покои миледи внезапно вошли четверо. Проснувшись, дама увидела своего супруга, двух его самых преданных слуг и домашнего лекаря. Ее схватили и бросили на пол. Миледи вскрикнула было, ожидая, что сейчас свершится над нею насилие, однако сэр Малколм показал ей серебряный кинжал, покрытый ржавыми пятнами, – и миледи поняла, что настал час отмщения… хотя она уже думала, что он никогда не наступит! «Лесное озеро высохло!» – в первый и последний раз за все эти годы обратился к супруге рыцарь, а потом кивнул своим пособникам. Слуги заткнули хозяйке рот и держали ее так крепко, что она не могла шевельнуться, а лекарь тем же самым кинжалом вскрыл ей вены на руках, после чего опустил ее руки в два глубоких таза, чтобы ни одной капли крови не вылилось на пол…