Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР - [71]
Стало понятным, что киевское правительство для себя определилось: Донецк и Луганск Украине при данных обстоятельствах не нужны. Потому что взятие республик в новых условиях создавало для Киева больше проблем, чем решало. Нарушение Минских соглашений превращало бы Украину в страну-изгоя, в чем были не заинтересованы западные страны. Неподъемная для украинской экономики ноша восстановления городов Донбасса тоже пугала.
В итоге Киев получал бы в своем тылу, а не за линией разграничения, несколько миллионов жителей Донбасса, помнящих, кто их бомбил и уничтожал. А также массу обстрелянных, отчаянных, уставших от киевской власти и задающих очень неудобные вопросы националистов и проукраинских активистов, которых уже нечем было бы удерживать у восточных границ. Эйфория быстро прошла бы, а проблемы обострились критически. Новый Майдан превращался в вопрос очень скорого времени.
Конечно же, полноценный мир был невозможен, а с точки зрения Киева и его союзников – и нецелесообразен. Да и нельзя держать на фронте в постоянном напряжении стотысячную массу народа, не выпуская пар. Поэтому провокации и локальные столкновения с регулярными обстрелами и обострениями, которые должны формировать ощущение, что «вот-вот начнется», были неизбежны. Не мир, но уже и не война с целью провоцирования нас напасть первым на грани «фола». Тем более что сохранялся люфт для боестолкновений без прямого нарушения минских договоренностей. Отвоеванные ДНР в ходе Дебальцевского наступления территории формально не входили в согласованную зону разграничения. То есть, по логике противника, теоретически попытки украинских сил захватить их не являлись нарушением. Плюс существовал ряд населенных пунктов и территорий в так называемой «серой» или нейтральной зоне, которые тоже были сферой противостояния.
По моим прогнозам, такая ситуация могла продлиться несколько текущих лет, пока стороны и реальные акторы, истончая призрачную ткань «Минска», в темпе неторопливого вальса будут обмениваться реверансами, толчками и ударами, ища друг у друга слабые места и «прорубая окна возможностей».
Для России жизненно важным будет являться продолжение битвы за всю Украину. Очевидно, что, по логике российских управленческих центров, юридическое отторжение народных республик и закрепление этого в виде признания на государственном уровне станет условно возможным лишь после однозначных выводов о долгосрочной потере Украины. До этого Донбасс будет фактически переводиться на российские рельсы, к чему он сам упорно стремится, но с сохранением политического зазора поливариантности решений.
И чем меньше станет войны, тем больше на фоне мутной полувоенной нестабильности будут проявляться все неизбежные перекосы первых этапов строительства любого государства, помноженные на непризнанность и неоднозначность дальнейшего вектора развития. С коррупцией, глубокой усталостью народа и девальвацией первоначальных идейных установок.
В связи с этим дальнейшее развитие событий для меня было прогнозируемым. Я трезво взвесил ситуацию и принял решение сложить должность.
Я был министром военного времени. Прибыв в Донецк в начале июля 2014-го, при перерастании локальных столкновений в широкомасштабную войну, участвовал в защите местного населения, строительстве своего ведомства, обеспечении безопасности Донецкой Народной Республики весь военный период. И логично было, что должность складываю после фактического завершения полноценной войны. Функция «стартапа» МГБ мною, по мнению всех тех, чье мнение было для меня важным, была выполнена успешно.
В это время Александр Захарченко лежал в больнице с ранением после Дебальцевской операции. Хлебая из кастрюльки в больничной палате борщ, приготовленный его супругой, я сообщил ему о своем решении. Олег Береза поддержал меня. Для Захарченко это стало неожиданным, и он постарался убедить нас отказаться. Но мы объяснили свои аргументы и попросили не препятствовать.
В ходе боев в Дебальцево Захарченко проявил себя героически и был ранен в пятку. Рядом с ним в этот момент были мои сотрудники, и я хорошо знал обстоятельства происшедшего. Он чудом остался жив. Ранение, несмотря на кажущуюся несерьезность, оказалось очень проблемным. Более ста осколков кости срастались тяжело, давление на ногу при ходьбе не давало зафиксироваться дренажу в канале пулевого отверстия, на что влиял и неугомонный характер Главы ДНР, не желающего соблюдать минимальный постельный режим. Перед своим уходом мы решили как-то отметить своего товарища. Так как предыдущее звание подполковника ему присваивал Береза как тогдашнему своему заместителю, то я предложил присвоить ему звание полковника. Это было достаточно почетно и уместно. Как я потом в шутку скажу Захарченко, «равняйся на русских императоров». Четкого механизма присвоения воинских званий в такой ситуации не существовало, военно-учетная система, нормативы вооруженных сил и прочее только разрабатывалось, а Захарченко являлся Главнокомандующим вооруженных сил республики, поэтому я просто придумал и предложил форму совместного приказа МГБ, МВД и Минобороны по этому поводу. Так и поступили.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.