Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР - [67]
По плану наша артиллерия должна подавить блокпосты противника, после чего ударная группа начнет наступление. Общая координация поручается Кроту, который от Хмурого перешел в Республиканскую гвардию, старшие по группам от МВД – Алексей Дикий, от МГБ – Монгол. Реально моим спецназом руководит Василий «Ленин» Евдокимов, который в дальнейшем вместе с Диким получит Героя ДНР за Углегорск и Дебальцево.
Отработала артиллерия, началось наступление. Можно заходить пехоте. Тут Дикий докладывает Березе, что якобы уничтоженный блокпост продолжает стрелять по ним.
Уточняем у артиллеристов, те связываются с корректировщиками – блокпост уничтожен!
Да что ж такое, бойцы из-за «утеса»>70 укропов голову поднять не могут! Олег настаивает, артиллеристы шушукаются, отходят и по «арахису» ставят уточненную задачу. Перепутали координаты. Пока наша артиллерия работает по блокпосту по схеме брусиловского огневого вала, парни начинают штурм. С другой стороны города пытаются атаковать бойцы Севера, но атака захлебывается после семи трехсотых.
Наша группа вошла. В течение дня несколько отрядов постепенно продвигались к центру, навстречу друг другу. Когда становится понятным, что штурм удался, наступающие начинают усиливаться подразделениями, перебрасываемыми с других направлений фронта.
– Саша, ты куда?! – В момент начала штурма Захарченко стремительно идет к выходу вместе с адъютантом Семеном.
– Да поеду, посмотрю…
– Куда ты поедешь?! Ты пойми! Координация между подразделениями, слаженность и активность штабных сейчас держится только на тебе! Если ты сейчас рванешь на передовую, наступление посыплется. Да и разрозненные группы, работающие автономно, подтянутся к тебе, нарушив запланированный порядок. Ты нужен в штабе.
Захарченко неохотно соглашается… Еще полдня он управляет боем на месте. Во второй половине, когда становится понятным, что вход в город успешно осуществлен, он опять начинает собираться. В этот раз мы не возражаем. Штабные справятся, а в бою наши бойцы. Едем.
Сначала прибываем к зданию администрации одной из шахт. Там Захарченко общается с местными жителями, дает интервью прессе. В это время я связываюсь со своими и подтягиваю резерв из комендантского подразделения МГБ.
Садимся с Захарченко в джип, выезжаем. За рулем сам Захарченко, рядом инструктор его охраны дагестанец Мага. Мы с Олегом на заднем сиденье.
Едем в сторону въезда в город. И тут нам навстречу выкатывается БТР. Белые полосы! Полоски «беременности» говорят о принадлежности Украине! Черт, по докладу же это наша территория, самый въезд в город! Неужели контрнаступление?! Мы едем по узкой полосе дороги в поле. Свернуть нельзя, вся территория проезжей трассы заминирована. На обратном пути мы в этом убедимся.
Мы готовимся выпрыгнуть из машины. На спинке сиденья висит РПГ-18, Мага после остановки машины хватает гранатомет. А, нет. Нормально все. Присмотрелись. Наши! Едут на трофейной технике. Опознали по флагу. Вышли, переговорили, тронулись дальше.
У укропского блокпоста нас встречает Дикий и Монгол, которые докладывают обстановку. Группы движутся в сторону центра города к железнодорожному вокзалу. Садимся в машины, едем туда.
Вечереет. Мы останавливаемся у подбитого танка. В трехэтажном обшарпанном здании напротив пламя выбивается из нескольких верхних окон квартир жилого дома под куском снесенной снарядом крыши. Снег пропитывается дымом пороха. Ощущение открытки из детства к 23 февраля с видами взятия Рейхстага.
Осматриваемся и решаем остаться здесь на ночь. Выбираем отдельно стоящее здание, которое раньше было каким-то общественным клубом, назначаем группу для вскрытия дверей и оборудования мест ночевки.
В это время подтягиваются съемочные группы центральных телеканалов во главе с Евгением Поддубным. Захарченко дает ставшее впоследствии громким интервью, в ходе которого раздается выстрел снайпера. Как станет понятным впоследствии, этот снайпер в дальнейшем будет корректировать работу артиллерии противника.
На камеру Захарченко демонстрирует украинский флаг, захваченный у гарнизона города, один из моих подчиненных докладывает ему обстановку. Я попаду в кадр. Впоследствии этот сюжет будет мне дорого стоить. Моя супруга вплоть до этого момента будет уверенной, что я круглосуточно сижу в охраняемом кабинете. Но ее отец узнает в сюжете зятя, сбросит ей ссылку, и мне будет что послушать.
Проходит минут десять, и начинают падать мины. Сначала редко, потом все чаще и кучнее. Проходит еще несколько минут, и подключается артиллерия. После одного из взрывов нас сбивает ударная волна. Злой валится на меня, прикрывая от летящих осколков. Рядом падает Куляб. Я животом ощущаю волны содрогающейся от разрывов земли. Они становятся все ближе, и я пытаюсь свести разъехавшиеся от вибрации ноги. В голове крутится идиотская мысль, что если сейчас оторвет ногу, то нужно хотя бы постараться сохранить гениталии.
Пытаюсь связаться со своим комендантским резервом и приказываю подтянуться ко мне. Обстрел прицельный, и нужно срочно обнаружить корректировщика. Но старший группы начинает придумывать причины, почему не может этого сделать, и я понимаю, что он просто боится.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.