Тайная вина - [14]

Глаза их встретились. Его глаза — цвета ясного неба — вдруг потемнели. Она и представить себе не могла, что они могут стать такими. Секунду-другую он вопросительно смотрел на нее, а потом притянул к себе. Ли бросило в жар, ее грудь начала вздыматься и опускаться, а руки упоенно гладили плечи этого золотого язычника, этого любовника из сказки. А он делал с ней что-то такое, от чего все ее тело пело чувственный гимн и ликовало.

Большие ладони обхватили ее затылок, слегка взъерошили волосы и оттянули их назад, так, что она подняла лицо ему навстречу. Он склонился и поцеловал ее. Не ощущалось никакой неловкости, какая бывает при первом поцелуе; его язык скользнул внутрь и принялся по-хозяйски исследовать ее рот. Ли так была поглощена этим, что не могла думать ни о чем другом.

Когда его язык снова принялся за свое колдовство, Ли задрожала от возбуждения. Услышав сдавленный стон, вырвавшийся откуда-то из глубины его груди, она невольно вонзила ногти в его плечи. Руки Адама скользнули вниз и стали ласкать ее бедра.

Ли вскрикнула, испытав почти болезненное, до дрожи, желание, пронзившее ее до кончиков пальцев. Кожа ее запылала, слезно опаленная огнем.

Адам прижал ее лицо к груди и зашептал ей что-то на ухо.

— Что? — выдохнула она, сама занятая тем, что скользила ладонями по его спине, наслаждаясь ощущением твердых мышц.

— Не здесь и не в доме, — задыхаясь, сказал он и проложил дорожку из поцелуев от ее виска до подбородка.

— Что? — повторила она в полном замешательстве.

— Куда мы могли бы пойти?

Ли оцепенела. Значение его слов дошло наконец до ее затуманенного страстью сознания.

— Я нашел неподалеку отсюда старый сарайчик. Там нам никто не помешает, — пробормотал он, водя губами по ее растрепанным волосам.

Ли подняла голову и посмотрела ему в лицо:

— Что?

Он ослепительно улыбнулся ей:

— Ты все время твердишь одно и то же. — И мягко поцеловал в губы, снова чуть не лишив ее рассудка.

— Сарай? — повторила она сквозь стиснутые зубы. Значит, ему хотелось затащить ее в сарай, как последнюю шлюху?

— Ли! — Голос Адама дрогнул.

Нет! Она отпрянула назад, в ужасе глядя вокруг себя. Как она могла допустить такое? Да, все начал он, но она никогда не лицемерила перед собой и сейчас не хотела свалить всю вину на него одного. В столь страстных объятиях участвуют двое!

— Я не собираюсь извиняться, Ли, — с трудом переводя дыхание, произнес Адам.

— Я и не ждала от вас извинений! — Не могла же она отрицать, что это помутнение мозгов было взаимным.

— О, конечно же, нет! Теперь я фигурирую в ваших мыслях первобытным дикарем, набрасывающимся на женщин всякий раз, как только представляется шанс, — едко произнес он.

— Лихость, с которой вы все проделали, свидетельствует о большом опыте!

Ли тут же пожалела о своих словах. Достаточно того, что она попалась на его крючок.

Лицо Адама помрачнело, брови гневно сошлись на переносице.

— Вербена наверняка все еще сидит в кабинете. Почему бы вам не побежать к ней и не сообщить, что в довершение ко всему я еще и ловелас, который вам проходу не дает?

— Я не имею привычки жаловаться! — отрезала она.

— Я уже это заметил. Где Мордред? — снова перешел он в наступление.

— Вас это не касается. И очень прошу исключить имя Мордреда из ваших бесед с Вербеной. — Он склонил голову, словно демонстрируя, что его терпение на исходе. — И очень надеюсь, что данный… инцидент останется между нами.

Его глаза снова сверкнули, на сей раз с холодной яростью.

— Да, это касается только нас с вами. Ли.

— Этого больше не повторится.

Не стоит обманывать себя. Это только начало.

Огорошив ее на прощание, он направился к дому, кипя гневом.

Ну почему последнее слово всегда остается за ним?

Адам проявил неожиданную тактичность, исчезнув до конца дня. Когда Ли вечером спустилась к столу, Вербена непринужденно сообщила племяннице, что Адам ужинает с кем-то в городе. Они вдвоем наслаждались покоем, болтая обо всем на свете. Ли давно мечтала о таком ужине в тихой, мирной обстановке, за интересной беседой. Но почему же тогда ее сердце так и замирало от тревоги?

Всю ночь Ли ворочалась на уже до отказа наполненном водой, но все равно колышущемся матрасе. Всякий раз, когда она начинала засыпать, перед ней представали затуманенные страстью голубые глаза Адама. И его голос снова начинал нашептывать нежные слова. Измученная, Ли заснула только на рассвете.

— Проснись! Да вставай же, соня! — весело щебетала Вербена, тряся матрас.

Ли приоткрыла глаза и, увидев возле кровати свежую и жизнерадостную тетю, простонала:

— Оставь меня в покое!

— И позволить тебе проспать весь день? В этом ты хочешь уподобиться Адаму?!

Один лишь звук его имени мгновенно заставил Ли сесть. Матрас заколыхался под ней.

— Который час?

— Уже десять.

Ли застонала, щурясь на солнце. Проклятый Адам! Она с трудом поднялась с постели, приняла душ и спустилась вниз, надеясь, что ей оставили чашечку кофе. За столом сидел Адам и с отсутствующим выражением лица слушал болтовню Вербены.

— Я сварила свежий кофе, дорогая. Свой я выпила несколько часов назад, — проворковала Вербена, наполняя чашку Ли и подливая новую порцию Адаму.