Тайная вечеря - [36]

— Мастер Леонардо никогда не рассказывал о подобных способностях.

— Наш учитель очень осторожен, синьора. Добродетели Магдалины — очень деликатный вопрос. Ее способности наводили страх на апостолов, ее современников. Даже евангелисты предпочли о них умолчать!

Злорадство промелькнуло в глазах графини.

— Еще бы! Ведь она была шлюхой!

— Мария не написала ни строчки: женщины в те времена не умели писать, — продолжал маэстро, не обращая внимания на провокационные реплики графини. — Поэтому те, кто хочет о ней узнать, должны следовать путем Иоанна. Как я уже говорил, любимый ученик Иисуса был единственным из апостолов, кто вел себя достойно во время казни Христа. Тот, кто восхищается Магдалиной, восхищается и Иоанном и считает его Евангелие прекраснейшим из четырех.

— Простите мою настойчивость: в чем выражалось особое отношение Христа к Магдалине, маэстро Луини?

— В том, что он целовал ее в губы в присутствии остальных учеников.

Это ужаснуло донну Лукрецию. Туго облегающий ее грудь корсаж затрещал.

— Что вы сказали?

— Можете спросить у Леонардо. Он знаком с тайными книгами, где все это описано. Ему одному известно, как на самом деле выглядел Иоанн, или Петр, или Матфей...

— И даже Магдалина. Вы еще не видели его поразительную работу в монастыре Санта Мария?

— Конечно же видела, — с легким раздражением ответила графиня, вспомнив, что именно из-за «Вечери» в ее доме сейчас находился не Леонардо, а Бернардино. — Я была там несколько месяцев назад. Герцог хотел похвастать работой своего любимого живописца. Я была ослеплена этим великолепным произведением. Насколько я помню, оставалось дописать лица некоторых апостолов, и никто в монастыре не знал, когда они будут готовы.

— Этого и в самом деле никто не знает, — кивнул Луини. — Мастеру Леонардо не удается найти моделей для некоторых апостолов. Сейчас, когда при дворе так много порочных лиц, трудно передать развращенность Иуды. А как сложно найти лицо столь же чистое и харизматическое, как у Иоанна! Вы себе и представить не можете, сколько лиц пришлось осмотреть Леонардо, чтобы достоверно изобразить любимого ученика Иисуса. Маэстро страдает каждый раз, сталкиваясь с подобными препятствиями, и все больше затягивает работу.

— В таком случае, надо порекомендовать ему мою дочь, — рассмеялась Лукреция. — И пусть усадит за стол вместо Иоанна Магдалину.

Графиня Кривелли в хорошем расположении духа встала с кушетки, всколыхнув облако духов, следующее за ней повсюду. Царственной походкой она подошла к художнику сзади и положила ему на плечо свою маленькую ручку.

— Довольно болтовни на сегодня, маэстро. Как можно скорее заканчивайте портрет, и вы получите окончательный расчет. В вашем распоряжении не меньше двух часов до захода солнца. Воспользуйтесь ими.

— Да, синьора.

Стук туфелек донны Лукреции по плитам пола постепенно стих вдали. Елена и глазом не моргнула. Она сидела перед художником во всем своем великолепии, румяная и свежая, с гладко выбритым дворцовыми слугами телом. Убедившись в том, что ее мать удалилась в свои покои, она вскочила на кушетку.

— Да, да, маэстро! — захлопала она в ладоши, роняя «Голгофу», откатившуюся к камину. — Вот именно! Представьте меня Леонардо! Обязательно представьте!

Луини разглядывал ее, спрятавшись за мольберт.

— Вы и в самом деле хотите с ним познакомиться? — пробормотал он, сделав еще пару мазков кистью, когда почувствовал, что более не в силах притворяться равнодушным.

— Ну конечно, хочу! Вы сами говорили, что, быть может, он раскроет мне свою тайну...

— В таком случае, я должен вас предостеречь: возможно, вам не понравится то, что вы увидите, Елена. Это человек с сильным характером. Он может показаться рассеянным, тогда как на самом деле все подмечает с ювелирной точностью. Он может сказать, сколько лепестков на цветке, лишь искоса на него взглянув, он желает рассмотреть все до мелочей, доводя своих спутников до отчаяния.

Это не обескуражило прелестницу.

— Мне это нравится, маэстро. Наконец-то внимательный мужчина!

— Да, конечно, Елена. Но что касается женщин, то он их не очень любит...

— А... — В ее голоске послышалось разочарование. — Похоже, это распространенное явление среди художников, не правда ли, маэстро?

Художник еще больше сжался за мольбертом, когда его модель поднялась, демонстрируя свою красоту. От внезапной теплой волны, поднявшейся снизу, его лицо залилось краской, а в горле пересохло.

— По... почему вы так говорите, Елена?

Девушка встала на цыпочки, чтобы посмотреть на него поверх мольберта. Она дрожала от удовольствия.

— Потому что вот уже почти десять дней я позирую вам обнаженной. Мы столько времени проводим наедине, а вы не сделали ни одной попытки сблизиться со мной. Мои компаньонки говорят, что это ненормально. Эти плутовки интересуются, уж не castratus ли вы.

Луини не знал, что ему на это ответить. Он поднял глаза и обнаружил свою собеседницу в шаге от себя, трепещущую и источающую запах туберозы. То, что произошло потом, объяснить было невозможно. Комната начала вращаться вокруг него, а им всецело завладела какая-то необъяснимая и непреодолимая сила, зародившаяся внутри. Он отбросил кисть и палитру и привлек девушку к себе. От прикосновения юного тела его пронзила сладкая боль внизу живота.