Тайная стража России. Книга 3 - [69]
В советской исторической и мемуарной литературе зверствам белых уделяется достаточно много внимания. Возьмем, в частности, изданную в 1928 г. брошюру В. Бобрика, где автор резюмирует: «Трупы, трупы и трупы устилали собой путь кавказских контрразведок»[246]. О пытках и расстрелах пишут как участники большевистского подполья на Юге России[247], так и белоэмигранты: Г. Виллиам, Н.Ф. Сигида, С.В. Устинов. Последний, приводя факты злоупотреблений служебным положением сотрудников контрразведки, в то же время акцентирует внимание на том, что следователи этого учреждения пытались придать работе формы законности[248].
В то же время некоторые руководители органов безопасности, наоборот, считали, что контрразведка вела «дело весьма вяло», поскольку служившие в ней лица судебного ведомства старались «все вогнать в формулу законности», мешавшей быстроте «принятия решения вопросов и необходимого террора». «На фоне “чрезвычайки” наша контрразведка вызывает у обывателя снисходительную улыбку», — говорится в документе[249].
Деятельность ВЧК, где доминировали методы непосредственной расправы (массовые аресты, расстрелы, обыски, взятие в заложники и т. д.), пишет профессор С.В. Леонов, «стала одним из принципиальных факторов, обеспечивших большевикам победу в Гражданской войне». С ее помощью власти смогли подавить «внутреннюю контрреволюцию», бороться со спецслужбами противника и иностранных государств, бандитизмом и т. д.[250] Сложно не согласиться с ученым. Деникинская контрразведка не обладала столь высокими полномочиями, имела гораздо меньшую численность, являлась децентрализованной и уступала ВЧК еще по целому ряду параметров. Комплексное сравнение обеих спецслужб достойно отдельного обстоятельного исследования.
Неоднократные разгромы подпольных групп свидетельствуют о целенаправленной и эффективной работе спецслужб Белого движения. Однако недовольство большинства населения социально-экономической политикой правительств, грабежами и мобилизациями, а также постоянная поддержка подполья со стороны Советской России нивелировали усилия контрразведки по обеспечению безопасности белогвардейского режима на Юге России.
В Сибири и на Дальнем Востоке большевистские подпольные организации начали создаваться уже в первые дни после свержения советской власти. Однако их деятельность, судя по документам, активизировалась после прихода к власти адмирала А.В. Колчака.
Для целенаправленного руководства нелегальной подрывной деятельностью 17 декабря 1918 г. ЦК РКП(б) создал при Реввоенсовете 5-й армии Восточного фронта Сибирское бюро РКП(б) с центром в Уфе (затем оно переехало в Омск) и поставил перед ним задачу «организовать революционную агитацию на территории Сибири»[251]. Помимо агитаторов, большевики направляли сюда агентов для проведения диверсий на железных дорогах[252].
22 декабря 1918 г. Омский подпольный обком решил поднять вооруженное восстание, в случае успешного завершения которого создать армию и наступать на Новониколаевск и шахтерские районы Восточной Сибири.
Советский историк М.И. Стишов пишет, что в процессе подготовки восстания в «отдельные звенья боевых организаций партии проникли провокаторы», которые «нанесли внезапный удар в спину руководству восстания, ликвидировав его по существу в самом начале». Этим «провокатором» оказался солдат Новониколаевского полка Волков, который сумел предупредить контрразведку. За два часа до выступления все собравшиеся на конспиративной квартире командиры были арестованы[253]. Подавляли восстание казачьи части с помощью англичан и чехов.
По официальным данным, в результате усмирения восстания в Омске убито 133 человека и 49 расстреляно по приговору военно-полевого суда, осуждено на длительное тюремное заключение и приговорено к каторжным работам 13 повстанцев. Исследователь П.А. Голуб пишет, что в действительности жертв было не менее 900 человек, в том числе около 100 видных партийных работников[254].
Оставшиеся на свободе руководители Сибирского обкома и Омского горкома 23 декабря провели совместное заседание, на котором приняли решение 1 февраля 1919 г. поднять в городе второе вооруженное восстание.
К концу января контрразведке стали известны планы большевиков. Начальник центрального отдела военного контроля при штабе Верховного главнокомандующего полковник Н.П. Злобин распорядился произвести обыски у причастных к организации железнодорожных рабочих[255]. Тем не менее 1 февраля группы боевиков ворвались в казармы 51-го и 52-го стрелковых полков. Но солдаты заняли пассивно-выжидательную позицию и не поддержали инициаторов восстания. 150 рабочих было остановлено правительственными отрядами. В городе начались обыски и аресты. Расправа последовала незамедлительно. 8 февраля белые расстреляли более 10 человек, многих осудили на различные сроки каторги[256].
Несмотря на провалы, 20–21 марта 1919 г. в Омске большевики в режиме строжайшей конспирации провели III партийную конференцию. Однако колчаковские органы безопасности через внедренного агента смогли установить ее участников, хозяев явочных квартир, пароли, инструкции парткомам, штабам, партизанским отрядам, а главное — контрразведке стало известно о принятой резолюции, согласно которой большевики планировали направить разворачивавшуюся партизанскую войну в Сибири на отвлечение максимального количества белогвардейских вооруженных сил от фронта.
